Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
Шрифт:
– А вы разве имеете отношение к следствию?
– возмутился Вадим. Этот нахальный клоун активно действовал ему на нервы.
– Формально - нет. Но поскольку я представляю здесь ваши интересы...
– А нельзя ли пригласить кого-нибудь из посольства?
– Жирно будет. Вы же не шпионы. И не дипломаты. Будет посольство всякой ерундой заниматься. И будьте добры, прекратите болтовню. Не задерживайте полицейских. Дом будет опечатан. До тех пор, пока не найдутся наследники. Или не найдутся. Вы не в курсе, кто может ему наследовать?
Все пятеро ошарашенно молчали.
С ума сойти! До какой же степени
– должны получить какое-то наследство. Что он там говорил про этот дом? «У меня ведь из родственников только отец остался, да и тот в Штатах живет. Мы с ним не общаемся. Может быть, вам завещаю. В долевую собственность».
Ох, как они правы были, что ничего про дневник не сказали. Тысячу раз правы. Вот вам и еще один мотив. Попробуй докажи, что они ничего не знали. Одно дела шантаж, аффект - и совсем другое, когда вполне корыстный мотив. Впрочем, это все только отсрочка. Разумеется, они свяжутся с Питером, найдут Генкиного адвоката, нотариуса - и дело в шляпе. Наверняка ведь он все подготовил - и завещание в том числе.
А может, кто-то из них действительно знал - и старательно прикидывался?..
Гостиница, в которой их поселили, на самом деле была из дешевых. Маленькая, тесная и неуютная. Но все же это было лучше, чем тюремная камера. Пусть даже чешская.
Лиду и Оксану поселили в двухместном номере на первом этаже, Вадиму, Мише и Максу на троих досталась семейная комната на втором - под самой крышей. Большая двуспальная кровать и детская кушетка, с которой даже у Макса свешивались ноги. Он попытался было устроить скандал и потребовать отдельный номер, но Попов (который один поселился во вполне приличных апартаментах) посоветовал поберечь деньги. Да и нервы заодно. Тот же самый Попов посоветовал им из гостиницы далеко не уходить, потому что в любой момент они могут понадобиться.
Да и куда там было идти! Пока собрались, пока доехали, пока в гостинице устроились - начало темнеть. Но самое главное - в гостинице было тепло! И светло. Там даже телевизор стоял в холле. И ресторан - если, конечно, можно было назвать этим гордым именем столовую на шесть столиков. Впрочем, барная стойка выглядела вполне пристойно, набор бутылок впечатлял, а на пятачке рядом с ней вечером устраивали нечто похожее на танцы.
Лида просидела полчаса в душе, а после ужина сразу завалилась в постель. За весь день Миша к ней даже не подошел ни разу. Все свои вещи сложил в отдельный чемодан, в машине сел подальше от нее. И даже в ресторане ел за другим столиком.
– Не хочешь с нами в баре посидеть?
– спросила на всякий случай Оксана.
– Нет - глухо донеслось из-под одеяла.
Вадим сидел в холле и листал журнал.
– Где ребята?
– спросила Оксана и взяла его под руку.
– Мишка в номере, а Макс уже в баре. Он еще до ужина начал разгоняться.
Они сели у стойки на мягкие, обитые кожей табуреты. Вадим заказал пиво себе, «отвертку» Оксане. Макс сидел чуть поодаль и клевал носом над бокалом с чем-то коричневым - то ли коньяком, то ли виски. Под потолком колыхались пласты табачного дыма, из ресторана пахло тушеной капустой с тмином. Динамики хрипло надрывались какой-то писклявой
Черное крепкое пиво неожиданно ударило в голову. Может, в этом был виноват голодный желудок - весь день почти ничего не ели, да и ужин Вадим только поковырял, - а может, потому что прошел первый шок, когда можно пить много, быстро и совершенно не пьянея.
Из действительности начали выпадать куски, из фраз - слова. Он смотрел на Оксану, и то ему казалась, что она рядом, то она вдруг начинала стремительно куда-то удаляться, исчезала, быть может, навсегда. И снова появлялась. Макс спал, положив голову на скрещенные руки. Только подростки по-прежнему топтались под ту же самую - или очень похожую - музыку.
– Pivo?
– кивнул бармен на его пустую кружку.
– Ano 17, - точно так же кивнул Вадим.
В это время Оксана опять начала исчезать, и Вадим в страхе схватил ее за руку.
– Ксан, не уходи, останься со мной, - просил он.
– Я здесь, дурачок, - она погладила его по голове.
– Я никуда не ухожу.
Он говорил о чем-то - много и несвязно, путаясь в словах. О чем? Вряд ли и сам сознавал это.
Какой-то мужчина вошел из холла, ленивой походкой приблизился к стойке, перебросился парой слов с барменом и повернулся, разглядывая танцующих. Свет падал из-за его спины, и лицо оставалось в тени. Но Вадиму вдруг показалось, что это... Генка. Рост, фигура, волосы... Он сглотнул сухой колючий комок.
Мужчина пошевелился, и страшное сходство пропало. Вадим с трудом перевел дух.
– Послушай, Оксана, - неуверенно начал он.
– Я вот что думаю... Может, все-таки лучше было бы признаться?
– Ты так думаешь?
– Оксана намотала на палец прядь каштановых волос, разглядела седой волосок, выдернула.
– Не знаю. Но, может, лучше не ждать?
– Ты так думаешь?
– повторила она, пристально рассматривая седой волос.
– Все равно ведь все выплывет.
– Наверно, ты прав. Наверно, лучше не ждать, - каким-то безжизненным голосом согласилась Оксана, разрывая волос на две части.
– Если бы мы были дома, я бы, конечно, так не говорил, - с неожиданным жаром начал вдруг доказывать Вадим.
– Я бы сказал: давай уедем куда-нибудь, пока еще не поздно. Давай достанем другие документы. Уедем за границу. Но здесь... Мы заложники. Мы никуда не можем уехать. Куда? Пешком через границу? По горам? Ни денег, ни документов - кроме своих.
– Да, - механически кивала Оксана, - да. Ты совершенно прав.
– Лешка поможет. Если не сам, то найдет другого хорошего адвоката. Все будет нормально. Много не дадут. Учтут, что Генка был болен, что он сам этого хотел, что он нас провоцировал, шантажировал...
– Как?
– возразила Оксана.
– Как поймут? Ведь дневник пропал. Его никто не видел после того, как ты вышел искать слона.
– Я его не брал!
– Хорошо, хорошо, - поспешила согласиться Оксана.
– Это не ты. Кто-то другой. Но признаться все равно надо. Все подтвердят, что он нас шантажировал. И вскрытие покажет, что у него рак. Ничего, все как-нибудь образуется. Ведь жизнь на этом не кончится, да?