Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
Шрифт:
– Не подходи!
– Лида напружинилась, и ненависть в ее глазах стала такой ослепительной, что даже смотреть на нее было жутко.
– Хочешь как вчера? А что, если я скажу всем, что это ты убил Генку?
– Что?!
– оторопел Миша.
– А вот то! Доказывай потом, что ты не верблюд. Так и скажу: убил, мол, из ревности.
– Стерва!
– Ну и что? Так дашь ты мне денег или нет?
– Пошла на хрен! Иди и говори, что хочешь и кому хочешь.
– Я и сама возьму!
Прежде чем Миша успел что-то сказать
Миша без сил опустился на кровать и со стоном обхватил руками голову. Идиот! Думал, что страшнее Динки зверя нет. Что дважды снаряд в одну и ту же воронку не попадает. Ах, ах, Лидочка, неземная, воздушная! Ну, со странностями, но у кого их нет. Вот и получай, фашист, гранату. Бачилы очи, шо куповалы... Да куда там «бачилы»! Слепой был, как крот. Причем, по собственному желанию - ничего видеть не хотел.
Вот и вчера. Чуть было не растаял, кретин картонный!
Когда выходили из ресторана, Лидка догнала его и шепнула: «Приходи через полчаса, Оксана с Вадимом в бар пойдет. Мне с тобой поговорить надо».
Ей, видите ли, надо. Это ему надо было послать ее по вполне определенному адресу. Нет, пошел, идиот. А она сидит в постели, намазанная, как проститутка, и в пижаме такой же, проститутской. И ручонки тянет: ах, Миша!
Нет чтобы подумать, что грабли - это не роскошь, а средство для встряски мозгов. Дрогнул сначала. Подошел, сел рядом. А она, похоже, решила навести мосты. И для этого осчастливить его. Собою, драгоценной. Начала глазки закатывать, дышать, как паровая машина, и пуговицы ему расстегивать. Хоть бы раз что-нибудь подобное раньше устроила. Нет, изображала из себя бревно дубовое. Деву непорочную. Единственная эрогенная зона - кошелек. Это с ним. А с Генкой?
Вот тогда-то он и не выдержал. Как будто заволокло все красной пеленой с черными молниями. Схватил за шею и начал душить. Только ее визг привел его в чувство.
– Молчи!
– бросил он ей сквозь зубы и спрятался за дверью туалета. А когда все толпой забежали в номер, вышел тихонько и присоединился к ним, никто и не заметил.
Честно-то говоря, он и не надеялся, что Лида промолчит. Но она посмотрела на него и рот захлопнула. Почему, интересно? А ее сегодняшняя угроза? Это как, всерьез? Что она задумала?
– Zavreno 23, - неприветливо буркнула официантка, выглядывая из двери ресторана, и добавила по-английски: - The bar is closed 24.
Эта неопределенного возраста дама словно прибыла из начала 70-х: короткое синтетическое платье, обтягивающее пышные бедра, не менее пышная прическа, густо подведенные глаза.
– Really? 25– приподнял брови Макс.
Видимо, было в его голосе или лице что-то такое, что официантка стушевалась.
– Just a moment 26, - она заглянула в зал, посмотрела
Макс потребовал бутылку «Бехеровки», довольно крепкого пойла на травах. Они сели за столик в углу. В зале было темно: окна закрывали тяжелые темные шторы. Официантка включила маленькую настольную лампочку: беленький домик с красной черепичной крышей, из окошка которого лился свет. Впрочем, света этого было так мало, что они могли видеть, в лучшем случае, рюмки и бутылку, но никак не лица друг друга.
Вадим подумал, что сейчас спиртное вряд ли возьмет Макса, но того, видимо, уже отпустило, и он поплыл после первой же рюмки. А после третьей приблизил свое лицо с сумасшедшими глазами к самому лицу Вадима и лихорадочно зашептал, брызгая слюной:
– Я знаю, кто убил Генку. И Лорку тоже. Сказать?
– Откуда ты знаешь?
– Вадим беспомощно оглянулся по сторонам, словно кто-то мог их подслушать. Ему хотелось хоть на несколько секунд оттянуть неизбежное.
– Знаю, - горько улыбнулся Макс.
– Я ее видел. Видел, как она шла к Генке в комнату. И Лорка видела. Только онаЛорку видела, а меня нет.
Вадим вцепился ногтями в ладони и ничего не почувствовал. Макс молчал, словно предвкушая и растягивая удовольствие. Вадим налил золотистую жидкость в рюмку и залпом выпил. Вкуса не было - как и боли в поцарапанных ладонях.
– Это Лидка.
– Как?!
– Вадим поперхнулся и натужно закашлялся.
– А вот так. Я спускался по лестнице и услышал наверху шаги. И свет увидел от свечки. Это могла быть либо Ксана, либо Лидка. Вы с Лоркой были еще внизу, а Мишка - на улице. Я пригнулся, она меня не увидела.
– Подожди-ка, - перебил Вадим.
– Если она тебя не видела, то как ты мог ее видеть? Тем более в темноте. Что там света от свечки!
– Я милую узнаю по походке. Лида топает, как беременный бегемот. А потом я спустился в туалет. Моя свечка была там. Я ведь в туалет сначала пошел, а потом уже наверх поднялся.
– Подожди! А чего тебя наверх понесло, да еще без свечки?
– насторожился Вадим. Что-то в этом рассказе ему не нравилось.
Макс молчал, покусывая губу. Потом он снова наполнил свою рюмку, выпил, поморщился.
– Вадим...
– он рассматривал свои руки, которые в тусклом свете лампочки казались древесными корнями.
– Понимаешь... Я не помню, зачем я поднимался наверх, да еще без свечки. Ты же знаешь, я был здорово пьяный. А в таком состоянии у меня из действительности выпадают куски. Я помню, что блевал внизу. Помню, что поднимался наверх. Помню, что спускался. А вот что было между - ну, хоть убей.
– Интересное кино!
– возмутился Вадим.
– А может, это ты Генку?.. И сам не помнишь.