Приют одинокого слона
Шрифт:
– Можно?
– жалобно спросила она и, не дожидаясь ответа, приж а лась к Оксане.
– Может, шубу принести?
– Не надо, - вздохнула та.
Вадим с Мишей принесли с чердака пахнущий пыльной плесенью ма т рас, бросили на него волчью шкуру и растянулись у камина, глядя на игра ю щее пламя.
–
– И угля тоже. Насколько я помню, угля в подвале есть еще немного, а дрова - все. Генка же говорил, что камин - только для понта, а не для от о пления. Если нас в ближайшее время не откопают, придется идти валить ели.
– Под таким ветром и снегом?
– Кстати, вы слышите? Ветра-то, кажется, и нет уже.
Все замолчали и прислушались. Действительно было тихо. Только п о трескивали поленья в камине. Что-то мягко ухнуло - наверно, снова сорв а лась с крыши или с дерева снежная шапка.
Миша встал, подошел к двери, выглянул наружу. Ветра не было, но снег падал, да так густо, что не видно было даже нижней ступеньки крыльца. Огромные пушистые хлопья, словно перья из лопнувшей подушки, они были везде.
– Что толку, что ветра нет, - Миша закрыл дверь и вернулся к камину.
– Снег валит. Все сильнее и сильнее.
– Говоришь, ветра нет?
– совершенно трезвым голосом спросил Макс, поворачиваясь к ним лицом.
– Я вот что вспомнил. Я еще ночью подумал: что-то не так. Когда мы вошли к Генке, окно было открыто. Черт его зн а ет, зачем ему понадобилось открывать окно. Не в этом дело. А в том, что на подоконник намело сугроб. Откуда он взялся? Напорошить могло, да. Но сугроб мог получиться только от сквозняка.
Миша чуть заметно вздрогнул, но заметил это только Вадим, кот о рый лежал рядом.
– Чего тут странного?
– Мишин голос звучал подозрительно безз а ботно.
– Лидка же говорила, что открывала окно. Уж не знаю, зачем.
– Я же сказала, посмотреть на горы.
– Увидела?
– с ехидцей спросил Макс.
– Что?
– Горы.
– Нет. Слишком сильный был снег.
Макс усмехнулся, словно говоря: "Все ясно, господа!", и снова отве р нулся к стене.
–
– спросил сквозь зевоту Вадим.
– Топить ночью, думаю, не будем, иначе уже завтра останемся без топлива. Наверно, стоит все-таки заночевать здесь. Лиде с Оксаной сдв и нем кресла, диван разложим. Ты, Мишка, можешь с Максом лечь, а я - на матрасе. Или наоборот.
– Ну нет!
– не согласилась Лида.
– Не буду я в кресле спать. Как хот и те, а я пойду к себе. Завернусь в два одеяла, шубой накроюсь.
– И я здесь не хочу, - поддержал ее Макс.
– Диван скользкий.
– А где ты спать тогда будешь? С... мертвой?
Макс задумался.
– Ну, если вы с Ксюхой собираетесь здесь остаться, то я могу лечь в вашей комнате. Если, конечно, не возражаете.
– Мне все равно, - отмахнулась Оксана.
– Мне тоже, - поддержал ее Вадим.
– А ты, Мишка?
– Я - здесь, - четко и раздельно ответил Миша, не глядя на Лиду.
– А я что, там одна буду?
– взвизгнула та.
– Там же...
– Выходит, одна.
Миша посмотрел на жену долгим тяжелым взглядом, и она замолчала на полуслове. Залилась краской, заметной даже в тусклом свете камина, вскочила и вышла.
– Скатертью дорога, - пробормотал себе под нос Миша.
Вадим с Оксаной переглянулись, но ничего не сказали. Минут через двадцать Макс встал с трудом и, пошатываясь, тоже отправился на б о ковую.
– Не боишься, что заблудится?
– подколола Мишу Оксана.
– Кому она нужна? Кроме меня. А даже если и так, что с того?
– Ого!
– тихонько пробормотала Оксана.
Попили чаю, вскипятив воду в кастрюле прямо в камине, разложили диван, принесли сверху одеяла и подушки. Миша лег на матрасе у камина.
– Послушайте, - спросил он, глядя на тлеющие угли, - как по-вашему, Лорку все-таки убили - или она сама?
– А ты как думаешь?
– осторожно отозвалась Оксана.
– Не знаю. На первый взгляд, не могла сама, не тот характер. А если хорошо подумать... Она же наркоманка. Сколько раз пробовала лечиться, знаете? А я знаю. Три раза за полтора года. Думаете, она не знала, что ее ждет? Вы помните, сколько раз она за эти дни говорила о смерти? Ос о бенно позавчера, на обрыве...