Приют одинокого слона
Шрифт:
Чувствуя, как растет в животе кусок зеленого льда, Миша наклонился к Генке. В этот момент пламя свечи качнулось, и по Генкиному лицу пр о бежала тень - словно он решил еще раз, напоследок, подарить им свою дь я вольскую усмешку. Машинально, едва ли сознавая, что делает, Миша ко с нулся раны и вытер пальцы об угол тумбочки.
По-прежнему глядя на него расширенными от ужаса глазами, Лида насторожилась
Миша метнулся к окну, Лида к двери.
– Опаньки! А ты что тут делаешь? Опять жуешь "Орбит" без сах а ра? 37 – поинтересовался пьяный женский голос.
Миша осторожно заглянул в комнату. На пороге стояла Лора.
– Какой еще "Орбит"?
– не поняла намека Лида.
– Да так, проехали, - Лора нетерпеливо пыталась отодвинуть ее.
– А где Савченко?
– Нету, - почти равнодушно пожала плечами Лида.
– Я зашла, а его нет. Ушел куда-то. Может, на горшке сидит?
– Ну и фиг с ним!
Лора повернулась и вышла. За нею ушла Лида.
Тут Миша сообразил, что по-прежнему сжимает под мышкой слона. Надо же, и как только умудрился вылезти вместе с ним, да еще на лестн и це стоял, за ставень одной рукой держался и не свалился.
Он спустился - медленно, с трудом переставляя закоченевшие ноги, словно высота была не четыре метра, а все пятьдесят. Хотел еще лестн и цу убрать на место, но руки не слушались - она вырвалась и с грохотом уп а ла.
Положив лестницу обратно за крыльцо, Миша вернулся за слоном. "Его надо спрятать!" - настойчиво долбил в темечко невидимый дятел, пробиваясь сквозь ровный гул автопилота, который вел Мишу и мягко гасил все мысли.
Куда спрятать? Зачем спрятать? Не все ли равно?
Он постоял немного у крыльца, нисколько не заботясь, что кто-то может выйти и увидеть его со слоном в руках, зашвырнул его за угол, в снег, и поднялся на крыльцо.
Открывая дверь, Миша вдруг понял, что он совершенно спокоен и сможет играть. Наверно, сможет...
Он не смотрел в Лидину сторону, но тот бок, которым он повернулся к ней, был словно обожжен. Миша так и не подошел к ней - ни после того, как нашли Генку, ни потом, когда все разошлись. Просто не мог себя заст а вить. Разговаривал с Вадимом, сидел в темноте на кухне, курил. Утром Л и да спустилась и подсела к нему.
– Миш, я никому ничего не скажу, - прошептала она.
Миша каменно молчал.
– Миш, я не хотела.
Он дернулся, как от удара тока:
– Перестань! Я все слышал.
– И ты ему поверил?
– Он говорил это не мне, а тебе. Тебе-то ему зачем врать?
– Миш...
– Лидино лицо некрасиво сморщилось, из глаз потекли какие-то ненатуральные, клоунские слезы.
– Миш, он меня шантажировал. Гов о рил, что знает о тебе что-то такое, такое...
– Что?
– усмехнулся Миша.
– Да мой самый страшный грех за всю жизнь - это когда я в первом классе девчонкам под парту зеркальце подкл а дывал, чтобы посмотреть, какого цвета у них трусы.
– Но я-то откуда знала? Он сказал, что если я не... ну, не это... То он испортит тебе всю жизнь. И мне тоже.
– Интересно, за кого ты испугалась - за меня или за себя?
– За тебя!
– выкрикнула Лида и заморгала невероятно честными, м о ментально высохшими глазами.
Мише стало противно, и он невольно вскочил, да так резко, что Лида закричала и отшатнулась, налетев на стул.
Он даже не помнил, что наплел Вадиму, который, как ему показалось, обо всем догадался. Ну, не обо всем, конечно, но, по крайней мере, о том, что между Генкой и Лидой кое-что было. И не он один. Лора тоже.
А потом ему стало все равно. Он по-прежнему не думал о том, что стал убийцей. Словно таракана задавил. Так ему и надо. Попробуйте док а жите, что это был он. Он, между прочим, был на улице. Пытался поч и нить электричество. Лида?.. Она поклялась молчать. Ну разумеется!
Ему было противно, похабная картинка по-прежнему стояла перед глазами, обрастая вымышленными подробностями, которые он в темноте не мог разглядеть. Но пришла какая-то брезгливая жалость. И мысль, к о торая позволяла оставить все как есть, ничего больше не предпринимать: "А может, она действительно испугалась за меня. Что еще ей оставалось делать? Бедная, глупая..."
А потом был Генкин дневник...
Видимо, самолет немного изменил направление полета, потому что яркий свет бил прямо в глаза.
Это от солнца, сказал себе Миша, вытирая слезы. Только от солнца.
И правда, чего плакать? Генка? Он получил, что хотел. Сволочным образом получил. Чего о нем плакать. Лидка? Она тоже получила то, что хотела. Теперь у нее есть деньги, которые вряд ли пойдут ей на пользу. Черт с ней. Да, больно. Очень больно. Но о чем плакать? Скажи спасибо, что избавился. Пусть забирает все, что хочет, и катится. У него ведь тоже есть, то есть будут Генкины сто пятьдесят тысяч. Это наследство, оно при разводе пополам не делится.