Приз варвара
Шрифт:
— Ну, для начала неплохо.
— Итак, что делать дальше? — я стараюсь не проявлять особого энтузиазма… и, подозреваю, у меня ничего не получается.
— Ну, — говорит она тихо. — Наверное, целоваться.
— Спаривании ртами? А как это делается?
Она заламывает руки.
— Ну, мы соединяем рты и используем языки и губы, чтобы доставлять друг другу удовольствие. Да в этом вообще-то никакого свода правил не существует.
— Свудпраавил?
— Целый ряд правил, — уточняет она. — Прежде всего, следуешь инстинктам.
Я очень хочу попробовать. Хочу попробовать вкус Ти-фа-ни
— Значит, ты хочешь засунуть свой язык мне в рот?
Она, моргая, смотрит на меня.
— Я… думаю, нам стоит попытаться.
Но полной желаний и нетерпения она не выглядит. Она выглядит напуганной.
Я сажусь перед ней, и она вздрагивает.
— Мы не обязаны…
— Нет, — выпаливает она. — Все это было моей идеей, и мы должны попробовать.
Но она снова заламывает руки и выглядит испуганной.
Мое сердце сжимается. Все идет не так, как надо. Я знал, что она не будет готова и не особо-то этого жаждет, но совсем не ожидал, что она будет выглядеть так, словно я пронзил ее грудь копьем. Я остаюсь неподвижным, пока она скидывает с плеч тяжелые шкуры и бросает их рядом с моими. Она одета в простое кожаное платье, доходящее до икр, отороченное белым мехом, а под ним леггинсы. Ее тело покрыто с головы до пят даже после того, как она сняла шкуры, и я не вижу ни малейшего проблеска нежной обнаженной кожи. Но даже будучи напуганной, Ти-фа-ни прекрасна. Она грациозна в движениях, и у меня аж руки зудят от желания впиться пальцами в ее кудрявые волосы.
Она наклоняется ко мне и кладет руку мне на грудь. Она сидит в шкурах около меня, и требуется вся моя сила, чтобы не схватить ее, втянуть к себе на колени, и крепко ее обняв, прижать к своей груди. Вместо этого я опускаю руки по бокам, чтобы по неосторожности не прикоснуться к ней. Мне кажется, что это было бы катастрофически плохой идеей, тем более сейчас. Я чувствую, как ее маленькая фигурка напротив меня дрожит, даже тогда, когда она смело садится на мои колени и прижимается бедрами к моему члену.
— Видно, что один из нас безумно рад быть здесь, — выдыхает она шепотом. Мне кажется, что она пытается шутить, однако слова вылетают из ее рта бездыханным и дрожащим голосом.
— Я буду контролировать себя, — заявляю я ей. — Не волнуйся.
— Я и не сомневаюсь. — Но она выглядит так, будто сама в это не верит. Ее руки трепещут над моим жилетом, и она все еще не смотрит мне в глаза. — Я… э… начну.
Я тихонечко жду. Я едва осмеливаюсь дышать, потому что боюсь, что если я сделаю резкое движение, она, придя в полный ужас, тут же исчезнет.
Она делает несколько глубоких вдохов. Ее взгляд скользит по моему лицу, а затем она обхватывает мое лицо руками и тянет к себе. Ее губы прижимаются к моим. Совершенно ошеломленный, я не двигаюсь и чувствую, как ее язычок скользит по моим напряженным губам.
И я погиб.
Часть 6
САЛУХ
Я
Ее губы двигаются поверх моих, а язык ласкает глубины моего рта. Ее тело прижимается к моему, и я не могу устоять, чтобы не прикоснуться к ней. Взяв ее за руки, я обнимаю ее, чтобы я мог спариваться с ней ртами. Это именно то, о чем я мечтал. Теперь я взываю к своему кхаю. «Резонируй прямо сейчас. Утверди ее нашей».
Она застывает в моих объятиях, после чего резко отскакивает.
— Нет! — неистово царапая мою кожу, она отчаянно пытается освободиться.
Я отпускаю ее, потрясенный ее яростной реакцией. Я совсем не этого хотел. М… мне показалось, что она наслаждается так же, как и я.
Ти-фа-ни отбрасывает от себя мои руки и, обняв себя за плечи, съеживается и дрожит.
Я хочу прикоснуться к ней и успокоить, но не смею.
— Прости, я не хотел…
— Проблема не в тебе, — говорит она, и я слышу, как ее голос дрожит от слез, хотя ее лица не вижу. Оно скрыто ее чудесными волосами. — Все из-за меня. Только из-за меня. Я сломлена.
— Ты само совершенство, — говорю я ей охрипшим от разочарования и переживаний за нее голосом. Моя пара страдает, и я не знаю, как это исправить. Никогда раньше я не чувствовал себя таким беспомощным, таким отчаявшимся. Подумать только, всего несколько минут назад я умолял своего кхая заявить на нее права. Но сейчас я испытываю облегчение оттого, что он молчит. Подчинение его призыву сейчас немногим бы отличалось от того, как ею воспользовались те, другие.
Я ни за что не возьму Ти-фа-ни, пока она сама не захочет отдаться мне.
— Даже после всего этого ты по-прежнему считаешь меня совершенством? — она смотрит на меня, и слезы текут по ее милым щекам. Мне хочется смахнуть их, но продолжаю держать руки по бокам.
Я киваю головой. Разве я могу в ней разочароваться? Как она могла так подумать?
— Ничто никогда не изменит моего отношения. У тебя хватило сил для того, чтобы хотя бы попытаться. Ты совершенна такая, какая ты есть.
Ее лицо морщится, и она снова бросается мне на колени, обвив руками мою шею. Уткнувшись мне в шею, она горько рыдает, прижавшись ко мне.
А я ей позволяю.
Все пошло ужасно плохо. Я так жаждал этого, а теперь я не чувствую ничего, кроме сожаления. Моя бедная Ти-фа-ни. Она боялась, что разочаровала меня, а все, что чувствую я, — это ярость на тех, кто, прикоснувшись к ней без ее согласия, нанес ей эти душевные раны, в исцелении которых я не решаюсь втягивать целительницу. Она плачет, и я позволяю ей цепляться за меня, как детенышу мэтлаков. Я стараюсь не прикасаться к ней, потому что не хочу, чтобы она снова сорвалась. От ее плача у меня болит сердце. Мне хочется, чтоб ради нее в моих силах было это изменить.