Приз
Шрифт:
— Пусть, пусть он заплатит брату моей горничной! — радовался Кумарин.
— А если Рейч умрет на операционном столе? — тревожился Билли
«Господи, как же вы мне оба надоели», — вздыхал про себя Григорьев.
Вечером Клер передала Кумарину видеокассету. На ней был заснят Рики в маленьком кафе, в обществе двух арабов. Перед тем как выйти и оставить Григорьева и Кумарина наедине с телеэкраном, она сообщила, что, по данным агентов, которые вели наблюдение, оба мужчины — граждане Саудовской Аравии.
— У них милицейская рация в машине, —
Маша сидела рядом с ним, закрыв глаза, откинувшись на спинку. Ее знобило. Она куталась в плед, который очень кстати нашелся у Арсеньева в багажнике.
— Это не страшно, — сказала она чуть слышно, — они там еще появятся. Им нужна Василиса. Она свидетельница.
— Но она не видела никого из них достаточно ясно, чтобы составить словесный портрет. К тому же она не может говорить, и они знают это, они смотрели телесюжет и побывали в больнице. А ты не думаешь, что она была знакома с ними раньше?
Маша помолчала, потом медленно, неуверенно спросила:
— Как тебе кажется, твой сосед Гриша мог иметь знакомых убийц? Мог он стать членом какой-нибудь банды или секты?
Арсеньев нервно рассмеялся.
— Если бы ты спросила меня об этом неделю назад, я бы точно ответил: нет. А сейчас — не знаю. Гришка очень любопытный и общительный. Ему интересно болтать со всякими странными личностями. Ему кажется, что у каждого бомжа, металлиста, скинхеда есть своя история, таинственная и романтическая. Членом банды или секты он, конечно, не стал бы никогда, но мог с кем угодно познакомиться и разговориться на улице, в метро.
— В электричке, — добавила Маша.
— Да, в электричке, — кивнул Арсеньев, — ты что-то говорила про секту. Легко представить, что знакомство произошло именно в электричке, а со станции они вместе отправились к лагерю.
— На машине?
— Почему нет? Машина могла ждать на станции.
— Ага, и они спокойно, покорно в нее загрузились, поехали неизвестно куда с незнакомыми людьми.
— Ну они же познакомились в электричке, успели поболтать. Гришка, правда, очень общительный, любопытный и доверчивый.
— Саня, все это пока только наши с тобой фантазии. Мало фактов, — Маша поежилась, плотнее укуталась в плед. — В любом случае Василиса пока единственная свидетельница.
— У вас есть программа защиты свидетелей. А у нас нет, — сказал Саня.
— Это только звучит красиво, — усмехнулась Маша, — на практике получается ужасно. Человеку меняют имя, иногда внешность, переселяют в другой штат. Он рвет все свои прежние контакты. Работа, друзья, семья — все остается в прошлой жизни. Некоторые начинают сходить с ума от одиночества, пытаются покончить с собой, сбежать Говорят, лучше смерть, чем такая жизнь. Самый надежный способ защиты свидетелей — это как можно скорее поймать преступников. Кстати, ты поймал убийцу писателя Драконова?
— Задержали одного наркомана, но пока ничего не ясно
— Есть какая-то связь с мемуарами генерала Колпакова?
Арсеньев резко развернулся к Маше.
— Ты откуда знаешь про мемуары?
— Действительно, откуда я знаю? — Маша нахмурилась. — Наверное, из Интернета, — она помолчала,
— Как это?
— Нет-нет, мне покойник не являлся. Просто два года назад я разговорилась с ним на какой-то презентации. Он тогда писал роман-биографию бандита Хавченко. На фуршете писатель крепко выпил. Узнал, что я американка, и стал толкать антиамериканские речи. Он пытался меня убедить, что во всех бедах второй половины двадцатого века виноваты США. Все происки ЦРУ, в том числе война в Афганистане и нынешний терроризм. Когда он рассуждал про Афганистан, постоянно упоминал своего близкого друга, генерала Жору, героя афганской войны, говорил, что у него осталось много уникального материала, генеральских воспоминаний, и он обязательно напишет книгу. Спрашивал, нет ли у меня знакомых издателей в Нью-Йорке
— Погоди, он называл генерала Жору своим близким другом? — перебил Саня.
— Ну да, они были знакомы лет двадцать. Драконов помнил Вову Приза, генеральского племянника, маленьким мальчиком, бывал на даче, на той самой, что здесь неподалеку.
— Ты уверена, что он не сочинял?
— Зачем?
— Ну, не знаю, иногда люди фантазируют, окружают себя всякими солидными друзьями и знакомыми, чтобы придать себе весу.
— Ой, брось, — Маша поморщилась, — кто такой этот генерал Колпаков? Что от него осталось, кроме племянника?
— Кроме племянника, который уверял меня, что его дядя не был знаком с писателем Драконовым, — пробормотал Саня.
— Врет.
— Зачем?
— А ты спроси: господин Приз, зачем вы врете? Потом расскажешь, что он ответит, — Маша зевнула, взглянула на часы. — Рязанцев меня убьет.
Они как будто тянули время, прятались друг от друга за разговорами. Беседовали вроде бы вполне живо, о важных и серьезных вещах, но избегали встречаться взглядами. Фразы звучали слегка фальшиво, а паузы делались все длинней и напряженней.
— Когда приедет группа, можно будет отправить тебя к Рязанцеву на какой-нибудь машине.
— Нет.
— Почему?
— Я хочу поговорить с женщиной, которая нашла Василису с участковым
— Маша, ты можешь мне объяснить, зачем тебе все это нужно? — Арсеньев решился, наконец притронуться к ее щеке. Он хотел видеть ее лицо и просто убрал за ухо выбившуюся прядь
Она вся сжалась, укуталась в плед, как в кокон.
Что-то новое появилось в ее лице. Оно стало грустным, безнадежно грустным. Крайняя степень усталости и шок после пепелища Он только так мог объяснить себе ее застывший взгляд, стиснутые зубы.
— Я не могу сейчас ответить. Нужно — и все. Я должна знать.
— Что именно?
— О, Господи. Саня, не мучай меня, я сама не понимаю, что именно Пока все только на уровне ощущений, догадок. Знаешь, как говорят: если кажется, креститься надо. Вот я только и делаю, что крещусь.
— Помогает? — натянуто улыбнулся Саня.
— Как правило, да.
— Два года назад у тебя тоже были ощущения, догадки. А потом мы поймали убийцу. У тебя потрясающая интуиция.
— Спасибо. Кстати, как там дальше развивались события? Я же ничего не знаю.