Признание в любви
Шрифт:
— Ты этого хочешь?
— Я не знаю. Я только знаю, что он души во мне не мает.
— Так же, как твоя мать не чает души в твоем отце?
Джеси резко повернула к нему голову.
— Ты не забыла, как мы встретились? — напомнил ей Мелонга. — Ты была совсем маленькой и заблудилась в лесу. Я тебя нашел и привел домой. И ты сказала мне, что хочешь убежать из дома, потому что тебе там плохо живется.
Джеси помнила. Она убежала из дома только один раз — в тот самый день, но знала про себя, что ей хотелось бы жить где угодно, только не с родителями. Они были бесконечно несчастные люди. Ее мать то и дело принималась плакать,
Они часто ссорились — особенно когда Виолетта выпивала слишком много сидра. Она жаловалась Джеси, что муж ее не любит. Иногда отец взрывался, и они жутко ругались. За все эти годы Джеси много раз рассказывала Мелонге о своих родителях, но была уверена, что ее брак с Майклом будет совсем другим.
— Кто знает: если ты его не любишь так, как он любит тебя, он тоже может запить с горя. Тебя это будет сердить, и тут у вас и начнется разлад.
— Не начнется. Я этого не допущу.
— Подожди, пока дух скажет твоему сердцу, что это любовь, — еще раз предупредил ее Мелонга, — как он сказал моему сердцу, что я люблю Маленькую Ворону.
Джеси ничего не ответила, зная, что воспоминания о том, как он потерял жену, до сих пор мучительны для Мелонги. Когда солдаты явились на стойбище, чтобы насильно препроводить индейцев в резервацию, Мелонги не было дома — он собирал лекарственные травы высоко в горах. Вернувшись, он не застал ни соплеменников, ни жены. Он последовал за солдатами и вскоре узнал, что Маленькая Ворона умерла одной из первых, не выдержав тягот пути, голода и холода. Каждый четвертый чероки погиб от болезней и измождения, не достигнув территории, отведенной под резервацию. Тогда Мелонга вернулся домой и все последующие годы жил в окрестностях, избегая солдат: ему не хотелось покидать места, где он был счастлив с Маленькой Вороной.
— Теперь мне иногда хочется уйти отсюда на запад и провести остаток дней со своим народом, — наконец сказал он. — Я старею, и мне хотелось бы умереть среди своих.
— Неужели ты пустишься в такой дальний путь, даже не зная, хорошо ли тебе там будет?
— С тех пор как я потерял Маленькую Ворону, мне уже не было хорошо нигде. Так что это не имеет значения. А вернуться к своим мне хочется.
Джеси знала, что Мелонга любил жену такой всеобъемлющей любовью, какую она даже представить себе не могла, и часто задумывалась о том, любили ли ее родители друг друга хоть когда-нибудь и хоть немного. Однажды во время ссоры, ее мать крикнула Джадду: «Ты, наверное, жалеешь, что команчи не прикончили меня вместе с Айрис!» Он ничего не ответил, а просто выскочил из дома. После этого ее мать впала в истерику. Джеси помнила, что эта сцена привела ее в ужас.
— Мелонга, — тихо сказала Джеси, — по твоим словам, мне нужно ждать, когда дух скажет моему сердцу, что это любовь. Но Майкл сделает мне предложение в день рождения, а я до сих пор не уверена, что люблю его. Он ждет, что я скажу «да». Этого же ждут мои родители. Я не знаю, что делать.
— Я не могу ничего тебе посоветовать. Жди, девочка. Придет время, и ты услышишь этот голос. Жди.
У Джеси был полный сумбур в голове. Нет, надо забыть про все сомнения, принять предложение Майкла и постараться стать ему хорошей женой.
Ничего другого ей не остается.
Майкл достал из сейфа маленькую
Майкл был горд своим творением. Он хотел сделать Джеси подарок, который всегда напоминал бы ей не только о восемнадцатилетии, но и о том дне, когда он попросил ее стать своей женой.
Майклу казалось, что он любит Джеси всю жизнь. Они выросли вместе, и к тому времени, как ей исполнилось десять лет, а ему двенадцать, он твердо знал, что на свете нет никого красивее ее. У нее были черные как вороново крыло волосы и голубые глаза с необыкновенным сиреневым отливом, от взгляда которых у него кружилась голова. Поэтому-то он и заказал для ожерелья аметисты, зная, что красота ее глаз затмит даже блеск этих драгоценных камней.
Майкл никогда не сомневался, что женится на Джеси Кэлхоун, но его родители, заметив его влюбленность, были весьма недовольны. «Она тебе не пара», — твердили они. Их сын должен жениться на дочери богатого плантатора. Но Майкл был непоколебим и заявил, что, когда придет время, он сделает предложение только Джеси и никому другому.
В шестнадцать лет его отправили учиться в Оксфордский университет в Англии. Он долго спорил с родителями — зачем плантатору такое образование? — но те настаивали — этого требует семейная традиция: все Блейки получали образование в Оксфорде. И Майкл подчинился.
Приятель отца познакомил Майкла с самыми завидными невестами из лондонского высшего света. Все они были очаровательны, все были отлично воспитаны, любая могла бы стать ему подходящей женой. Но для Майкла существовала только Джеси. И не потому лишь, что она казалась ему красивее всех: он восхищался ее живостью, ее независимым правом, и, когда его родные неодобрительно хмурились, узнав об очередной ее проказе, Майкл только посмеивался.
У него появились друзья в университете, они водили его в лондонские бордели и приобщали к плотским радостям. Но женщины, с которыми он там имел дело, ничего для него не значили: это было просто безобидное развлечение, и он не переставал стремиться к Джеси. Ребенком она выучилась читать и писать вместе с ним: по настоянию Майкла, хотя его родители всячески этому противились, ее приглашали на уроки, которые давал ему частный учитель. Так что, пока Майкл был в Англии, они с Джеси регулярно переписывались.
Майклу казалось, что срок учебы никогда не кончится. Он считал месяцы, недели, дни, оставшиеся до выпуска. И вот наконец он сел на корабль и отправился домой с одной только мыслью — как можно скорее жениться на Джеси. А родители пусть хоть об стенку головой бьются.
Но тут вмешалась жестокая судьба. Приехав домой, Майкл узнал, что его отец скоропостижно умер, пока он пересекал Атлантический океан. На его молодые плечи легла вся тяжесть управления плантацией. Кроме того, он был вынужден соблюдать траур, который обычно длился от шести месяцев до двух лет. Разумеется, его мать настояла, чтобы был назначен максимальный срок. Во время траура о свадьбе не могло быть и речи.