Признание
Шрифт:
Внутри меня кипят дискомфорт и недовольство. Почему я была так глупа? Я жила в великолепном особняке с потрясающий видом на море. Я имела практически полный доступ ко всему.
Почему мне было этого недостаточно? Потому что я упрямая идиотка, вот почему.
Была ли моя жизнь такой уж плохой? Конечно, я должна была быть доступной для Стоунхарта в любое время, какое он захочет. Но это было незначительное неудобство по сравнению с тем, что происходит сейчас.
В лучшем случае это было замечательно. Я помню
Конечно же всё это было ложью. Таким образом он показал, что имеет надо мной господство.
Сейчас же он относится ко мне, словно я не человек.
Оглядываясь в прошлое, я понятия не имею, какого черта я жалуюсь. Возможно у меня не было доступа во внешний мир. Но неужели всё было настолько плохо? Есть люди (монахи, отшельники), которые целенаправленно отстраняются от общества. Но в данном случае это не мой выбор.
Я пожимаю плечами. Я пытаюсь представить, что будет, когда всё это закончится. Стоунхарт сказал, что мы начнем всё с начала. Означает ли это, что мне снова придется зарабатывать подарки? Буду ли я снова ограничена столбом?
Хоть что-то. Я даже не буду жаловаться. Может быть мне даже позволят увидеть Розу.
Уверена, она будет рада поболтать. Мне нужно спросить у нее про Чарльза и гостевой домик.
Я зеваю. Усталость дает о себе знать. Нет смысла бороться с ней. Закрываю глаза и проваливаюсь в глубокий сон.
***
Я просыпаюсь от яркого света. Я проспала свои пятнадцать минут! Я ругаюсь и встаю. Сколько времени у меня есть?
Затем я замечаю нечто, что поражает меня: свет исходит снаружи.
Срань господня.
Я вращаюсь вокруг.
Жалюзи подняты. Холодное зимнее солнце заливает комнату.
Поверить не могу. Я смотрю в окно и дрожащей рукой дотрагиваюсь до ошейника. Что это?
Я слышу шаги позади себя и поворачиваюсь. Мои чувства находятся в состоянии повышенной готовности.
Я вижу, как приближается Стоунхарт, и сажусь обратно в кресло. Он улыбается. Улыбка едва касается его губ. Но за него говорят его глаза.
Он выглядит сильным и мужественным. Его волосы немного короче, чем я помню. Может он подстригся. А может и нет. Я не видела его лица в темноте.
Он останавливается передо мной и осматривает комнату. При виде него меня наполняют ненависть и отвращение. Но под этими эмоциями скрывается приступ страха.
Он садится рядом со мной и улыбается. Я прижимаюсь к спинке кресла. Я не хочу, чтобы он находился так близко ко мне, не средь бела дня, не когда я могу рассмотреть каждую красивую черточку его лица.
Какое-то время он смотрит на меня. Я улавливаю слабый аромат его одеколона, который усиливает его собственный запах, каким-то образом подчеркивая его мужественность.
– Лилли, - Стоунхарт
Он поднимает руку, чтобы прикоснуться к моей щеке, но я отстраняюсь.
Его рука опускается вниз. Это причиняет ему боль.
– Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе?
– спрашивает он.
Как мне реагировать на это?
Нет, я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, думаю я, но не могу же я прямо сказать ему об этом?
Вместо этого я вздыхаю и немного наклоняюсь к нему, тем самым разрешая ему прикоснуться ко мне.
Он выдавливает грустную улыбку и кончиками пальцев прикасается к моему подбородку. Нежное прикосновение, посылающее мурашки по коже.
– Знаешь, - говорит он, глядя мне в глаза.
– Роза хочет увидеться с тобой. Я бы с радостью позволил ей это.
Я не отвечаю. Не я запирала себя здесь. Всё происходит по усмотрению Стоунхарта. От этой мысли мне становится грустно.
– Я сказал ей, что поговорю с тобой и спрошу, что ты думаешь о её просьбе, - продолжает он.
Он наклоняет мой подбородок, заставляя меня тем самым смотреть на него.
– Итак, Лилли? Что ты хочешь мне сказать?
– Я думаю..., - сглатываю я.
– Я только за.
– Хорошо, - говорит он.
– Я надеялся на твой положительный ответ.
Он переводит дыхание.
– Знаешь, Лилли, мне не доставляет удовольствие держать тебя здесь. Я смотрю на твое состояние..., - он пробегает глазами по мне.
– ...и не могу помочь, но чувствую, что отчасти это моя вина.
Отчасти его вина? Гребаный ублюдок!
– Но затем, - безрадостно посмеивается он.
– Я вспоминаю, что ты сделала до того, как оказаться здесь, и понимаю, что тут нет моей вины.
Я снова заставляю себя встретиться с ним взглядом. Похоже, он издевается надо мной. Но его голос такой искренний. Должно быть это всего лишь маска. Я говорю себе не принимать это близко к сердцу.
– Лилли, - снова говорит он.
– Ты такая красивая. Зачем ты заставляешь меня делать с тобой такие вещи? Если бы не твое поведение, мы бы могли наслаждаться компанией друг друга.
Наслаждаться компанией друг друга? Он что с ума сошел? Во мне закипает гнев.
Он наклоняет голову в сторону и улыбается.
– О, я знаю этот взгляд, - говорит он. Он поднимает обе руки в капитуляции.
– Я сказал что-то, что расстроило тебя. Только не бросай в меня бутылку.
Затем он смеется, как будто только что произнес величайший в мире анекдот.
– Не ставь больше нас в такую ситуацию. Я беспокоюсь о тебе, когда ты здесь. Если бы ты знала, как плохо я спал, зная, что ты одна лежишь здесь в холоде.
– Вот почему ты приходишь каждую ночь и насилуешь меня?
Я плюю ему в лицо. Осознав, что я сделала, я закрываю рот рукой. Мои глаза расширяются от страха.