Признания Элли Кэт
Шрифт:
— Мой бывший тоже изменял, — говорю я ему. — И это было тяжело. Я имею в виду, что это заставляет тебя переосмыслить все в своей жизни. Но мне тоже от этого лучше.
Он смотрит на меня с выражением полного шока.
— Кто в здравом уме стал бы тебе изменять? — откровенно спрашивает он.
— Это именно то, что я только что думала о тебе! — Признаюсь я. — Я думаю, наши бывшие были просто сумасшедшими. Итак, выпьем за сумасшествие. — Я чокаюсь своим бокалом с его.
Он улыбается.
— Что ж, у сумасшествия
Да, я думаю. И я бы не сидела здесь с тобой, практически пуская слюни.
Хорошо. Я должна положить конец такого рода мыслям. Он мой босс. Я не могу связываться с ним. Но я, кажется, не могу убедить свой мозг перестать думать о нем.
Поэтому я делаю единственное, что приходит мне в голову, чтобы остановить безумие… единственное, что может подавить мою ненасытную потребность вести себя с ним как идиотка.
Я признаю свою влюбленность в него.
Да, я, наверное, сумасшедшая. Но я уже давно это знаю.
— Итак, я тоже совершенствуюсь, — говорю я ему, снова наполняя наши бокалы вином. — И одна из вещей, которые я делаю, заключается в том, что я абсолютно честна во всем, что происходит в моей жизни. На игры уходит слишком много энергии, а жизнь слишком коротка. Итак, я здесь кое с чем борюсь и просто хочу, чтобы ты знал об этом. Потому что, может быть, это поможет.
Алекс смотрит на меня с беспокойством.
— Я помогу тебе всем, чем смогу, Элли.
— Ладно, смотреть на меня так ласково — это не помогает, — объявляю я. Поскольку мы сидим в моем патио и пьем третий бокал вина, легко упустить из виду тот факт, что он мой босс.
— Я тебя не понимаю, — неуверенно говорит мне Алекс. — Я тебя обидел? Мне казалось, ты сказала, что тебя нелегко обидеть.
— Нет, конечно, нет, — говорю я ему, делая глубокий вдох. — Я не обижаюсь. Ты мне нравишься. Наверное, именно поэтому я вела себя как неуклюжая идиотка. Ты пугаешь меня, и меня влечет к тебе. И я не согласна со свиданиями на рабочем месте, потому что это делает ситуацию слишком неловкой, так что я в некотором роде в растерянности.
Теперь он молча смотрит на меня. И он выглядит немного контуженным, так что я спешу извиниться.
— Ладно, мне жаль. Я перешла черту, не так ли? — с тревогой спрашиваю я, и мое сердце начинает бешено колотиться. Последнее, что мне нужно, — это чтобы меня уволили за неподобающее поведение. Можно ли считать это неуместным, поскольку это происходит в моем собственном доме? Мои мысли мечутся, а щеки вспыхивают.
И тут Алекс улыбается.
— На самом деле, это облегчение. Потому что ты мне тоже нравишься. И ты тоже меня пугаешь. И я согласен с тем, что нельзя встречаться на рабочем месте.
Это совсем не то, чего я ожидала.
Я тупо смотрю на него, не зная, что сказать.
— И это освежает — разговаривать
Алекс снова улыбается, и, клянусь богом, у него такие белые зубы! Это вообще естественно??
Я все еще ошеломлена, и Алекс подсказывает мне.
— Ты не собираешься ничего сказать?
— Мне нужно еще вина, — заикаюсь я, протягивая руку за своим бокалом. Я делаю глоток. И смотрю на него еще раз. — Я тебя пугаю? Почему?
Он пожимает плечами, весь такой красивый, элегантный и утонченный.
— Я не знаю. Это просто есть. Хотя сейчас я немного пришел в себя. Я думаю, это все из-за того, что я пропылесосил свою промежность у тебя на глазах.
Я снова краснею.
Как может одна женщина умудряться нести в себе сотню разных видов идиотизма?
— Я не знаю, как это произошло, — говорю я ему снова. — Я действительно не знаю. Как я уже сказала, рядом с тобой я превращаюсь в неуклюжею идиотку. Я чувствую себя долбанной тинэйджеркой.
Он заговорщицки наклоняется ко мне.
— Я вроде как тоже, — признается он. — Но мы работаем вместе. И мы взрослые люди. Мы ведь справимся с этим, верно?
Я автоматически киваю.
— Конечно. Я просто подумала, что будет справедливо рассказать тебе, почему я, кажется, веду себя так странно. В некотором роде приятно взять быка за яйца и просто разобраться с ситуацией, а не ходить вокруг да около, как киска.
Алекс вздыхает.
— Это не помогает, когда ты используешь слово «яйца» и «киска» в одном предложении, Элли. — Теперь он смеется, и мне приходится смеяться тоже.
— Это самый странный разговор, который у меня когда-либо был с боссом, — говорю я ему. — Но, с другой стороны, я никогда раньше не была влюблена в босса, так что это новая область. У меня сейчас такое чувство, будто я на чаепитии с Безумным шляпником.
— Ну, может, я и Безумный шляпник, но, по крайней мере, на мне есть нижнее белье, — невозмутимо заявляет Алекс.
— На мне есть нижнее белье! — Говорю я. — Обычно на мне есть нижнее белье. Я просто не сделала этого в тот конкретный день по очень конкретной причине, в которую я не хочу вдаваться прямо сейчас. И я думаю, нам следует сменить тему, пока я не вспылила.
Алекс ухмыляется.
— Согласен. Окей… Как насчет детей? Я видел фотографию твоей дочери. Она красива и выглядит так, словно могла бы быть твоей сестрой. Она твой единственный ребенок?
Я киваю.
— Да. Софи. Ей пятнадцать, и она моя единственная. Она замечательный ребенок. Вообще-то, она, наверное, уже должна была вернуться домой с чирлидинга в любое время. А как насчет тебя?
— У меня тоже есть только один. Один сын. Ему двадцать три, и, по-видимому, он все еще пытается разобраться в своей жизни, но он тоже отличный парень. Я уверен, что когда-нибудь он это поймет.