Признания грешницы

Данилова Анна

– Господин Михайлов! – Лиза встала навстречу раздраженному посетителю. – Рада вас видеть!

– Куда вы дели мою жену? Мне сказали, что за нее внесли залог и что ее выпустили. И что ее увезла ваша помощница, вероятно, это вы, – он посмотрел на Глафиру. – И где она? Почему ее нет дома?

– Успокойтесь! Хотите чаю? – Лиза улыбнулась ему так, как если бы и не слышала его слов. – С вашей женой все в порядке! Просто время, проведенное в камере, не могло не повлиять на ее здоровье, и она первым делом отправилась к своему доктору. Разве она вам не сообщила?

– Вы что, издеваетесь надо мной? Кто дал вам право

платить такие деньжищи за Дашу? Я вас об этом не просил, стало быть, вы сделали это исключительно по своей воле, из чего следует, что я вам ничего не должен! Или… Или Даша вам сказала, что я заплачу за нее? Она, значит, убила Валерку, а я за нее еще должен заплатить? Я не понимаю, почему вам смешно? Почему вы улыбаетесь?

– Скажите, Михайлов, вы пришли сюда, чтобы заключить со мной договор и я могла бы в полную силу работать на вас, или же вы пришли задавать мне вопросы? – спросила Лиза, нисколько не меняясь в лице. Глаша знала эту ее манеру выводить человека из себя одной улыбкой. – Наши с вами отношения – это одно, а мои отношения с вашей женой – это совсем другая история. И где я взяла деньги, чтобы вытащить ее из камеры на свежий воздух, не должно вас беспокоить. Понятное дело, что если бы вы с самого начала пришли ко мне с желанием помочь своей жене, то мы бы и договор с вами заключили незамедлительно, и деньги вы бы раздобыли для залога. А так… Думаю, что вам нет вообще никакого дела до вашей жены, попавшей в тяжелое положение. Да, возможно, это действительно она убила вашего соседа, все-таки на ноже, которым зарезали Зосимова, отпечатки ее пальцев. Да и на стакане, который был на кухне Зосимова, тоже следы вашей жены. Однако этого мало…

– Как это, почему?

– Да потому, господин Михайлов, что у Даши не было мотива. С какой стати ей было убивать соседа? Он ей что, наследство оставил? Или она его приревновала к кому-то? Нет, здесь все сложнее. И, слава богу, есть люди, которым судьба вашей жены действительно небезразлична, и эти люди, вернее, один конкретный человек, помог ей реально. Нашел деньги, внес залог…

– Кто? Кто он такой? Вы его знаете? Хотя зачем я спрашиваю? Конечно, знаете! У нее что, есть любовник? Так это она к нему поехала? Она сейчас у него? Отвечайте!

– Вы, господин Михайлов, пока что только посетитель, даже не клиент, поэтому, думаю, преждевременно задавать мне такое множество вопросов. И ваша жена – тоже не мой клиент. А вот тот, другой человек, он действительно клиент, он заплатил мне за мою работу, и я ее сделала. Дашу отпустили под подписку о невыезде. Согласитесь, при тех обстоятельствах, что она повсюду наследила, без моего участия ее вряд ли бы выпустили, однако она на свободе…

– У меня тоже связи… Я тоже пытался… И я знаю, что за нее заплатили большие деньги. Кто, черт побери?

– У вас ко мне дело, господин Михайлов? Или же теперь, когда о вашей жене заботится другой человек, у вас ко мне и дела-то никакого нет?

– Хорошо. Я был не прав, я нагрубил вам. Но вы сами посудите, что я должен сейчас чувствовать? Даша… Ладно, бог с ней… Я сам с ней разберусь. Скажите лучше, что вы знаете об этом деле с Зосимовым? Как продвигается следствие? Ведь если ее так вот запросто отпустили, значит, еще кого-то подозревают?

– Не понимаю, зачем вам все это нужно? Ну, убили вашего соседа. Рано или поздно убийцу найдут,

посадят. Вам-то что за дело? Вы так не переживали о своей жене, даже как будто бы радовались, что на нее повесили это убийство, а когда узнали, что ее отпустили, места себе не находите… Это не вы, случайно, подкинули стакан с отпечатками ее пальцев и нож, которым был убит Зосимов?

– Что вы такое говорите?

– Да то и говорю, что думаю. – Вот теперь лицо Лизы изменилось. Она смотрела на Михайлова спокойным, холодным взглядом, точно прошивала его насквозь.

– Постойте… Это зачем бы я стал так делать?

– Вероятно, чтобы выгородить кого-то… А может, и себя… В этом случае, господин Михайлов, вам понадобится хороший адвокат. И я – к вашим услугам!

Он ушел, хлопнув дверью.

– Что, не выдержала? – покачала головой Глаша. – Ты же не хотела раньше времени…

– Пусть подергается, понервничает. Сейчас он думает, что у его жены есть любовник, и он, как и всякий мужчина, чувствует себя униженным. Кроме того, если он действительно подкинул улики в квартиру Зосимова, то пусть знает, что мы об этом догадываемся. Я понимаю, конечно, чувства людей остывают, да и мужчины в браке подчас начинают себя чувствовать, как в тюрьме. Это происходит, повторюсь, когда уже нет любви, и человек, с которым ты живешь, начинает тяготить тебя своим присутствием. Тогда люди либо расходятся, либо договариваются о какой-то свободе внутри брака, вернее, вне брака… Оба партнера находят себе новую любовь или хотя бы развлечение на стороне. Михайлов же, чувствуя, что жена все еще любит его, как ты мне рассказала…

– Да, Лиза, она любит его, ты себе представить не можешь, как она страдает… Она же так и говорит: мне, мол, и тюрьма не страшна, мне невыносима мысль, что он разлюбил меня, что мы раньше были как одно целое…

– Вот и я о том же! Михайлов, зная, что его жена все еще любит его, просто пользуется этим. Он и разводиться не спешит, поскольку его вполне устраивает, что дома его обхаживают, кормят, словом, у него налажен быт, и ему пока что не хочется ничего менять. Однако у него наверняка была связь с той женщиной, любовницей Зосимова.

– Ее зовут Лариса Трубникова. И она пропала в день убийства Зосимова, – сказала Глафира.

– Кто она такая, чем занимается?

– Она парикмахерша, работает в салоне красоты.

– Как там наш Денис с ангиной?

– Вот как раз хотела рассказать. Он звонил мне, сказал, что практически здоров и готов работать.

Они говорили о помощнике Лизы, студенте Денисе Васильеве, которого на прошлой неделе свалила с ног ангина.

– Хорошие новости! Вот и отправь его на поиски этой Ларисы Трубниковой.

– Уже отправила. Будем ждать результатов.

До появления Алексея Михайлова Глафира с Лизой размышляли над тем, что рассказал Лизе Лев Северов. Их разговор прервали как раз тогда, когда Лиза назвала имя подруги Геры, проживающей в Испании.

– Наташа Медина, говоришь? – переспросила Глафира, записывая имя возможной свидетельницы в свой блокнот.

– Думаю, правильнее было бы сказать: Наталья Морено.

– И где ее искать?

– Думаю, надо незамедлительно ехать к Дине Робертовне. Представляю себе, каким стрессом для нее станет этот разговор.