Признания в любви кровью написаны
Шрифт:
Он положил ладонь ей между лопаток, притягивая ближе к себе. И не стал больше тянуть — накрыл её пышные губы своими, с нежностью обхватив ими сначала её верхнюю губу, а потом скользнул к нижней. Одна рука Уэнсдей легла ему на затылок, а другая осторожно сжала его плечо. Он же второй рукой провёл по её даже во сне холодной щеке.
Она не отстранялась. Хотя бы во сне он мог ощутить любовь и от Уэнсдей.
Поцелуй стал быстрее и чуточку более страстным — девушка надавила на его затылок, притягивая к себе так, словно хотела проверить, можно
— Тебе не хватает практики, — произнёс он ей почти в самые губы, когда слегка отстранился, но не убирал руки с её начавшей нагреваться щеки.
Уэнсдей тотчас скосила куда-то взгляд.
— Но я счастлив, — и он вновь её поцеловал, но его рука, что лежала на её лопатках, опустилась ей на талию.
— Странная штука. Эти поцелуи, — отметила спустя минуту Уэнсдей. Она выглядела по-настоящему растерянной.
— А как тебе такой? — он скользнул пальцами к её подбородку и приподнял голову, слегка наклонив её набок.
Губы припали к её шее, холодной, как кусочек айсберга. Она почему-то оказалась сладкой.
— Ты вампир, что ли? — медленно спросила она, пока он продолжал посасывать её сладкую кожу. — Или так душу высасывают?
— Так делают приятно, — он выпустил её шею и отошёл на пару шагов, улыбаясь.
— А как ещё делают приятно? — спросила она с невозмутимым взглядом.
Ксавье прыснул.
— Это сон, конечно… но уж нет, — Уэнсдей лишь кивнула, но спустя полминуты приблизилась к нему и взяла его за подбородок ровно так же, как он её до этого.
— Наверное, я тоже должна сделать тебе приятно, — и она, второй рукой взявшись за его плечо, коснулась разгорячившимися губами его шеи.
Сначала быстро и едва касаясь шеи, потом чуточку на подольше, а после попробовала обхватить его кожу губами. И хотя через мгновение она отпрянула, Ксавье уже расплылся в улыбке. Его шея полыхала, а на душе взрывался фейерверк эмоций.
— Жаль, что это всего лишь сон… — произнёс он и коснулся самой горячей точки на своей шее.
— Не жаль. Я бы ни за что так не сделала.
— А жаль, — он усмехнулся, и Уэнсдей кинула на него гневный взгляд. — Ну не злись ты. Ты же всего лишь плод моей фантазии, будь помягче.
Она покачала головой. Как оказалось — в такт музыке, что продолжала играть вокруг.
— Не хочешь потанцевать? — спросил он её вдруг.
Она вскинула брови.
— Ты умеешь танцевать вальс? Или только можешь что-то вроде того, что ты тогда Тайлеру сплясала?..
— Я знаю, как танцевать вальс. Но я не буду его танцевать.
— Как хочешь. Хотя я бы потанцевал. Это ведь всё равно сон, — и он подошёл к ней ближе.
— Это очень странный сон.
— Какая разница? — и его руки опустились ей на талию.
Уэнсдей нахмурилась, но вырываться не стала.
— Так что? — он улыбнулся ей.
Но ответа так и не получил — она вдруг отпрянула и схватилась за шею, задыхаясь.
— Эй,
Уэнсдей упала на землю, продолжая держаться за шею. Её ноги забились в конвульсиях, а глаза закатывались.
— Нет, нет, нет, это вообще не смешно, — он подобрал её тело, но попытки прижать её к себе не заставили её перестать задыхаться.
— Меня… меня… душат… в реальности…
***
Ксавье открыл глаза: вокруг стоял полумрак, пахло медикаментами, а всё тело болело. Оглянувшись, он увидел мерцания приборов жизнеобеспечения, присоединённых к нему. А вне палаты было очень шумно.
— Уэнсдей… — сказал он беззвучно.
Комментарий к Глава 27: Во сне и наяву
Так, на 27 главе я вспомнила, что пишу всё-таки гет, так что держите))
========== Глава 28: События в больнице ==========
Комментарий к Глава 28: События в больнице
Пока я писала эту главу на больничную тему, чуть не сошла с ума. Надеюсь, я не написала какую-то ахинею, после целого дня штудирования всякого рода литературы на эту тему. Ну, как уж вышло, так вышло)
Он попытался встать, но тело возмутилось, вызвав волну боли. И никуда уйти он не мог — на груди ощущался холод электродов и других датчиков, из вены на руке тянулась к капельнице прозрачная трубка, но больше всего дискомфорта было в шее. Ксавье коснулся её — она оказалась чем-то замотана, а из центра торчала пластиковая трубка. Не повезло: ему сделали трахеостомию и подключили к аппарату ИВЛ. Тотчас стало понятно, что далеко с разрезанной трахеей не уйти. Разве только в обнимку с аппаратом. Если маску от НИВЛ он мог бы снять, даже мог бы достать трубки изо рта, то вырвать из шеи — нет. Неужели у него был столь тяжёлый случай, что ничего иного не помогало?
Ещё и ноздрю щекотал назогастральный зонд, а сознание путало изобилие препаратов и обезболивающих — почему-то он был уверен, что его ими напичкали от затылка и до пальцев ног.
Полный набор неудобств. Он ведь даже не понимал, как дышать самостоятельно и как сказать хоть слово вслух. За него делал вдохи и выдохи проклятый аппарат.
А Уэнсдей была в опасности…
— Лежи спокойно. Ты пять дней в коме был, — посоветовал чей-то голос, и Ксавье вновь огляделся: оказалось, в углу, на ярком диване, сидели двое — целый Аякс и Энид в больничной одежде, чью ногу почти полностью закрывал гипс, а повсюду на коже мелькали полоски пластырей. — Я сейчас врачей позову.
Ему хотелось крикнуть, что Уэнсдей в опасности, но он не мог. А пальцы не слушались, чтоб рассказать Энид на языке жестов о своих страхах. Которые, возможно, являлись обычным сном. И всё же он поднял руку и сообщил о девушке.
— Ксавье, тебе всё приснилось. Мы сейчас вообще в другом штате. После всех тех покушений… — пояснила Энид, пока Аякс замялся, стоя у двери.
— А что он сказал?.. — обернулся друг.
— Говорит, Уэнсдей кто-то душит… но только же всё было в порядке, да?