Призрачное счастье

Веснина Елена

— Тут ваш дом, я — ваша мать, — грубо оборвала ее Надежда. Она собиралась уходить: в квартире дальше оставаться было нельзя, так подсказывал инстинкт.

— Таких мамов не бывает, — не поверила Лёля. Надежда ее не слушала: подхватив младшую на руки, она потащила Лёлю к выходу.

— Нет, не пойду. Не пойду! — упиралась та.

— Тихо. Пойдешь. А не то узнаешь кое-что похуже, чем крысы. Поняла? — волокла ее Надежда.

— Ты плохая, — плакала Лёля.

Но Надежда плевать хотела на ее слезы. Она вывела детей из квартиры

и растворилась в темноте.

Ночью Анна Вадимовна услышала, что Диана плачет.

— Дианочка, ты что! Дочка! — бросилась она к ней. — Дианочка, что с тобой? Кто тебя обидел? Расскажи мне все, все может случиться, мама поможет. Кто же еще поможет, кроме мамы. Кто поймет? Это Артем, да?

У Дианы тут же высохли слезы:

— Ма, да ты что!

— Ну прости, у меня же сердце не на месте, а тут пожар и девочки…

После этих слов Диана снова заплакала:

— Я как представила себе, что могут сделать с Катюшкой и Лёлькой… Уроды!

— Ну что ты, дочка, все будет хорошо. Увидишь — их найдут. Обязательно найдут. — Анна Вадимовна сама не верила в свои слова.

Ничего уже хорошо не будет. Пропали девочки.

Байкеры с Крокодилом добрались до нужного места.

— Приехали, — сообщил Крокодил. — Второй этаж, квартира семь. Только я туда не пойду.

Артем подумал и решил оставить друга сторожить Крокодила.

— На вот монтировку. Если что — бей по башке, одним гадом на земле меньше станет, — скомандовал он, а сам побежал в дом.

Крокодил сперва мялся, а потом начал заговаривать байкера:

— Не взять вам Надьку голыми руками. Я таких, как она, еще в жизни не видел. Умная баба, вострая, страх. Слыхал, небось, что она цыган наших, из Радужного, на бабки кинула. Они поклялись ее из-под земли достать. Еще не знают, наверное, что она из тюрьмы вышла. Я, если честно, знаком с ней много лет, а до сих пор боюсь. Потому и согласился ей помочь с девками. Ой, смотри!

Байкер невольно обернулся.

Артем подбежал к байкеру, но не увидел рядом Крокодила.

— Где Крокодил?

— Секунду назад был здесь, — растерянно развел руками байкер.

— Упустил!

— А где Косарева?

— Никого нет.

— А как ты туда попал?

— Двери были не заперты.

Крокодил выбрался из кустов позади байкера, усмехнулся:

— Это она вам, дуракам, дает знать, что ее на ку-ку не возьмешь. У нее чутье получше, чем у борзой. Она опасность за версту чует.

— Ты куда делся? — грозно надвинулся на него Артем.

— Я — не дурак, прямо в пасть к ней на вашем мотоцикле въезжать, — замахал на него руками Крокодил. — Увидит, что на нее навел, прибьет. Мне ни жизнь терять неохота, ни свой бизнес в Радужном. Я вам помощник до первого поворота, а потом прощай-прости. Вы меня не тронете, я — вас.

— Тогда тебе придется вспомнить, что хочет сделать с девочками Косарева, — приказал Артем.

Но Крокодил все-таки сбежал. Добрался

до своей развалюхи, переоделся и позвонил Надьке.

В байкерском клубе шло совещание. На повестке дня, а вернее, ночи стояло обсуждение предстоящей операции. Все сидели за столом. Хозяин клуба, огромный детина, неуклюже держал в ручищах малюсенькую чашечку кофе.

— Надеюсь, мы не зря керосин жгли? — осведомился он.

— Спасибо, Глеб, ты нам очень помог! — заверил Артем.

— Что ты решил?

— У меня есть план. Но сами мы не справимся. Задача осложняется тем, что там — девочки. И их безопасность — главное условие всей операции. Поэтому крупномасштабные военные силы с привлечением танков и самолетов исключаются. Мы пойдем другим путем. Сначала — один звонок.

— Помощь друга? — подмигнул Глеб.

— Пятьдесят на пятьдесят. — Артем набрал номер. — Алла, привет, это я. Хорошо живу, чего и тебе желаю. Соедини-ка меня с бароном. Это ничего, что ночь. Я тоже не сплю. Он меня поймет.

Настало утро. По улицам шли первые прохожие. Проехали поливальные машины. Город медленно просыпался, готовясь к новому дню.

Рассвет добрался и до палаты, в которой лежали Доминика и Ритка. Именно лежали, потому что обе в этот ранний час уже не спали.

Доминика, погруженная в свои мысли, лежала неподвижно, уставясь в потолок.

Ритка думать, а тем более лежать больше не собиралась. Осторожно глянув на Доминику, убедившись, что та не реагирует, Ритка села на кровати. Не найдя тапок, натянула на ноги какие-то бахилы, случайно оказавшиеся в палате, и выбралась в коридор. Доминика даже головы не повернула.

В коридоре Ритку остановила медсестра:

— Ты куда? — грозно спросила она.

— В туалет.

— Я принесу утку, возвращайся, — медсестра начала подниматься из-за стола, но Ритка возмущенно фыркнула:

— Я что — инвалид?

— Не положено.

— Чего вы боитесь, куда я в таком виде уйду? — хорохорилась Ритка.

Медсестра посмотрела на Ритку: больничная рубаха, бахилы, следы крови на повязке…

— Действительно, на улицу не выйдешь. Иди, туалет в конце коридора. Налево. Да побыстрее. Скоро обход.

Ритка пошлепала по коридору.

Не прошло и пяти минут, как она высунулась из окна туалета на втором этаже. Вид у нее был еще тот: из рубахи, разорванной на ленты, связала веревку, поэтому на ней были только лифчик и трусики. Проворно забравшись на подоконник (откуда только силы взялись!), держась за веревку, Ритка спрыгнула на улицу. Отряхнувшись, она потрусила спортивной рысцой по улице. Что ей оставалось делать в таком виде — только изображать утреннюю пробежку!

На улице ее догнали две цыганки, деловито метущие подолами тротуар. Посмотрели на бегущую Ритку, потом дошли до перекрестка и разделились: одна — налево, другая — направо. Ритка тоже свернула направо на дорогу, что вела к рынку.