Призрачное счастье

Веснина Елена

— Господи, так хочется, но нельзя. Нельзя, Борюсик, — шептала Доминика. — Мне надо держаться молодцом, как будто ничего не произошло. Сотрудников пугать нельзя.

Медленно, шаг за шагом, Доминика и Борюсик брели по коридору.

— Все хорошо, все хорошо, все отлично, все замечательно… — уговаривала себя Доминика.

Вчера у нее было все, сегодня — ничего. У Сергея бабы, у папы — новая дочь, у Амалии — ее бизнес. Все, кого она любила, ее бросили. Сначала мама, потом Сергей, папа, Амалия.

Устала она держаться, не хочет бороться, даже за собственную жизнь.

Кое-как они добрались до лифта. И там Доминика потеряла сознание. Борис подхватил ее, затащил в лифт, а потом всю дорогу до больницы уговаривал:

— Ника, говори со мной, потерпи, не теряй сознание. Держись, Никуша, это все я виноват, дурень! Повелся на твои уговоры. Нельзя было тебе выходить! Алло! Пожалуйста, бригаду в приемное! Везу Никитину… Состояние критическое…

Когда Борис подрулил к больнице, оттуда выбежали медики с каталкой, помогли Доминике выйти из машины, положили на каталку и бегом покатили в палату.

Когда Доминика ушла, Юрий Владимирович обхватил голову руками. Он жутко распереживался. Артем тоже загрустил. Одна Диана, напевая, накрывала на стол.

— Кушать подано, прошу, — пригласила она, и мужчины удивились, что кто-то еще может говорить о еде.

— Я, пожалуй, пойду, — неожиданно сказал Артем.

— Не понимаю, что случилось? — надула Диана губки. — Подумаешь, одна нервная дамочка прибежала, ни в чем не разобралась, наговорила с три короба разных глупостей, что ж, из-за этого голодными оставаться?

— Не смей так говорить о ней, — возмутился Юрий Владимирович.

— Диана, прекрати.

— Приехали, — Диана кипела от возмущения. — Теперь я во всем виновата? Да я вела себя, как ягненок перед волчьей пастью. Тряслась осиновым листом, преданно заглядывала сестрице в глаза. Не помогло.

Артем схватил шлем и выскочил из комнаты.

— Артем! — испугалась Диана.

Юрий Владимирович тоже ушел.

Диана осталась одна. Подумала-подумала и пошла искать Артема.

Конечно, был он в байкерском клубе.

— Тёма, прости меня, — попросила Диана.

— За что?

— А я не знаю за что. Вы все разбежались, ты — в одну сторону, папа — в другую. Я осталась одна. В чужой квартире. И я же чувствую себя виноватой. Что произошло?

— А ты сама не понимаешь? — удивился Артем.

— Я не сказала ей ни одного плохого слова. Если кто и виноват, так это она. Напала на меня, не разобравшись, что к чему. Психованная какая-то.

— Замолчи! — прикрикнул Артем.

— А что я сказала? Да таких, как она, в другой больнице держат. За крепкими замками, чтобы на людей не бросались и не кусались.

— Диана! — заорал Артем, и Диана отшатнулась, чуть не плача:

— Ты… ты… ты впервые на меня

крикнул.

— Прости, малыш, но ты не даешь мне слова вставить. Ты не права. Ты меня совсем не слышишь.

— Потому, что вы делаете меня виноватой во всем. Как будто это я ворвалась в дом и наговорила всем гадостей. — Артем молчал. — Так что? Это я обещала вызвать милицию, юристов, адвокатов? Еще бы пожарную команду и «скорую» для себя пригласила. Тушить приступы агрессии. И лечить больную фантазию. Что ты молчишь!? Ты, наверное, забыл, что она тебя дурачком в бандане назвала.

— Все?

— Все! — выкрикнула Диана.

— А теперь я скажу. А ты послушаешь. Ты только на минуту поставь себя на ее место. И на секунду вспомни, что она после тяжелой травмы. Представь, что ты приезжаешь к маме и встречаешь новоявленную взрослую сестру. Которая тут же начинает качать нагло права.

— Значит, я наглая?!

— Ты нагло вела себя. И не кричи, люди подумают, что мы ссоримся, — попросил Артем.

— А мы не ссоримся?

— Я с тобой не ссорюсь. Я пытаюсь объяснить тебе, что произошло.

— Ты ее защищаешь!

Артем помолчал и спросил:

— А чем она занимается?

— Торгует, торговка она, твоя Доминика, — зло бросила Диана.

— «СуперНика» — ее супермаркеты?

— Ну и что? Подумаешь!

— В ее возрасте создать империю это, Диана, не «ну и что».

— Ну да! Теперь ты еще ею и восхищаешься!

— Что за ребячество? Ведешь себя, как маленькая глупышка.

— Ах так! Я — глупышка?!! — Диана заплакала и выбежала из клуба.

Рита заглянула к консьержке. Та вскочила, испуганно замахала на нее руками:

— Тебе чего? Ты что?

— Не боись, свои, — Ритка улыбнулась, протянула пачку печенья и пакет чая. — Там так одиноко, в этом замке, как в карцере. А я же без людей не могу, я всю жизнь в коллективе. То среди обезьян, то среди торгашей.

Вот, думаю, дай зайду к вам, чайку попьем с печеньицем. Больше ничего там не нашла. У вас чайник есть?

Ритка так мило и обескураживающе улыбалась, что консьержка растаяла:

— Так я захожу? — подмигнула Ритка.

— Ладно, заходи, — смилостивилась консьержка.

— Вас как зовут?

— Любовь Дмитриевна, — представилась консьержка.

— А можно я вас буду называть по-человечески, тетей Любой? — попросила Ритка. Консьержка нерешительно пожала плечами. — Теть Люб, а меня зовут Ритка Калашникова, я работаю на базаре в посудном ряду.

— Где? — захлопала глазами Любовь.

— На базаре, в посудном ряду. Там меня каждый знает. Ритка Автомат. Ой, теть Люб, у меня там такие сервизики есть, просто обалдеть. Если вдруг чего, так без проблем, я вам даже со скидкой, по знакомству.