Призрачный Легион
Шрифт:
– Я не спрашиваю у вас, кто взял, - говорила Орла, страдальчески морщась.
– Я знаю, что никто не мог. Но, может, вы хоть знаете, куда все девается?
Такая постановка вопроса была, очевидно нелепой, но произошедшее было еще нелепее.
– И много пропало?
– спросил Веслав.
– Много. Ты знаешь, я не пересчитываю специально. Но просто это уже стало заметно, что не хватает. И я стала считать. Хлеба не хватает шесть фунтов. И сигарет - девятнадцать штук.
Анджей Младший присвистнул. Когда-то давно Болеслав утянул пару сигарет и попробовал
– Вы что хотите думайте, - заявил Ольгерд, - а я скажу, что это твой подарок, Орла. Больше некому.
– Нет, ну почему именно он?
– А кто? Саша, дети? Они в этом плане хорошо воспитаны. Маргарита не курит. А Вик, скорее, свое отдаст, ты же знаешь. А больше у вас в трейлере никто не бывает. Я уже месяц как не заходил.
– Да, - согласился Веслав, - это он, больше некому.
Орла сокрушенно уронила руки.
– И что же делать?
– спросила она растерянно.
– Что, что!
– презрительно пожал плечами Ольгерд.
– Что все люди делают. Наказать. Дать раз десять плетью. Сразу сознается. И на будущее закается.
– И кто же этим займется?
– Орла с прищуром посмотрела на него.
– Уж не ты ли?
– А что? Могу и я.
– Нет, - сказала Орла решительно.
– Дэйва я бить не дам, у него и так вся спина…
Орла уже говорила об этом однажды - у Дэйва вся спина в рубцах от плети. Потом выяснилось - у Эдриана то же самое. И у Брюса.
– Зря ты так, - настаивал Ольгерд.
– Я же слегка, по-семейному. Лучше уж сразу проучить, а то придется потом Хальку просить разбираться.
Орла нахмурилась. Упоминание о Хальке в этом контексте пришлось ей явно не по душе.
– По-семейному я лучше сначала поговорю с ним, - заявила она.
Конечно, Дэйв сразу во всем признался. Мог, ведь и отпереться, доказать-то все равно никто ничего не смог бы. Но не такой он был человек.
– Ты хоть понимаешь, как бессовестно ты поступил?
– укоряла его Орла.
– Я уж не говорю, что в любом другом месте, и ты это знаешь, тебя за кражу в лучшем случае засекли бы до смерти… Но вот мы, разве плохо с тобой обходимся? Тебя, что, не кормят? Ты получаешь такую же еду, как и все мы, и нисколько не меньше. Так объясни, почему?
Дэйв, потупившись, молчал.
– Мне кажется, Орла, - сказал Веслав, - что этот товарищ брал не для себя. Ведь, правда, Дэвид? Кому ты все это отдавал?
Дэйв бросил на него взгляд исподлобья, но промолчал.
– Итак, я прав? Брюс и Эдриан знают?
Дэйв еще ниже опустил голову, но по тому, как забегали его глаза, стало ясно, что друзья его в курсе.
– Может, лучше у них спросим? – предложил Веслав.
– Эдриан знает, - сказал вдруг Дэйв.
– А Брюс нет.
– И кому же вы отдавали хлеб? Впрочем, и так ясно. Своим друзьям, которые у русских, не так ли. А ты знаешь, что если бы вас поймали на территории их лагеря, то могли сделать что угодно? Убить бы, может, и не убили, но – что угодно? Понимаешь?
Дэйв кивнул.
–
– Мы всего несколько раз… Оставляли еду в одном месте неподалеку. И мы же брали совсем немного. – Он поднял глаза и сказал звенящим от отчаянья голосом: - Они умирают, понимаете? Им почти не дают есть, а хлеба они и совсем не видят. Я не мог иначе…
– Как вы договорились?
– хмуро спросил Веслав.
– Случайно. Когда мы расчищали проход в горах, Стиву удалось подойти ко мне и сказать, что если я захочу оставить ему послание… Я тогда не подал виду, что понял его, но…
– И ты писал ему что-нибудь?
– Нет. Я только оставлял еду и сигареты.
– Почему?
Дэйв не ответил.
– А он тебе что-нибудь писал?
– Нет.
– Так, - сказал Веслав.
– Понятно. Мы, так уж и быть, простим тебе это безобразие, но больше ты этого делать не будешь. Еще раз поймаем на чем-то таком – накажем. И русским сообщим, они со своими рабами иначе поговорят. У нас слишком мало еды, чтобы так ею разбрасываться.
Лицо у Дэйва стало совсем несчастным.
– А можно тогда я буду отдавать свой хлеб?
– спросил он умоляюще.
– И делиться едой.
– Нет, - ответила Орла.
– Ни в коем случае. Порции и так небольшие.
– Но я же делюсь своим!
– Здесь ничего твоего.
– Тогда я не буду есть.
– Что?!
– Я не буду есть. Если… они могут обходиться без еды, я тоже смогу.
– Думаешь, им от этого будет легче?
– Мне станет.
Дэйв действительно почти престал есть. Эдриан, узнав об этом, тоже. Зенон, когда ему рассказали, в чем дело, убедил их отказаться от голодовки, сказав, что лично сходит к русским и попросит, чтобы они человечнее обходились с рабами. По крайней мере, не морили бы их голодом.
– У меня там есть знакомые, нормальные парни, - сказал он.
– С ними и поговорю.
Однако идти Зенону никуда не пришлось.
***
На следующий день после этого инцидента к нам пришел Артем.
– Есть разговор, - объявил он хмуро, и лицо его не предвещало ничего хорошего.
– Ну, - спросил Зенон.
Артем глубоко вздохнул и задумчиво потер плечо. Была у него такая привычка, когда он нервничал.
– Да я насчет ваших, - он помялся, - рабов.
Видимо ему не нравилось произносить это слово.
– Что такое?
– сразу встревожился Зенон.
– Вы их не отправляли к нам? Зачем-нибудь?
– В русский лагерь?
– Да. Так, чтобы мы не знали?
– Конечно, нет, - возмутился Зенон.
– Кроме того раза, когда я его отправил с поручением к Матвею, и когда сам с ним приходил, нет, больше никогда.
– Я так и думал, - мрачно сказал Артем.
– Значит, они там были без нашего ведома. Я уверен.
– Уверен? Значит, это не точно.
– Слушай, - Артем немного покусал губы, потом продолжал.
– Если выяснится, что они бывали там без вашего разрешения, и, может, даже воровали у вас… Вы их очень накажете?