Призрачный престол
Шрифт:
Юноша, и без того пребывавший в растерянности, счел за лучшее подчиниться. Гарет изобразил, в меру своих способностей и умений, еще один придворный поклон, а затем Анвин, схватив его за запястье, потащила его вниз по ступенькам, к подножию трона. Спускаясь, юный лорд Крейтон бросил через плечо короткий взгляд – леди Элена, прямая, как древко копья, по-прежнему неподвижно стояла перед черным троном, а восседающий на нем человек о чем-то разговаривал с ней. Губы Дунстана отчетливо шевелились, но странным образом Гарет не смог различить никаких слов.
Он слишком измучился, чтобы ломать себе голову еще и над этим.
– Мне
Девушка остановилась, встревоженно посмотрела на Гарета, будто он признался, что желает пожевать на ужин молотый кирпич, и вцепилась ему в запястья:
– Слишком себе на уме, значит? – зашипела Анвин. – А о ком из нас можно сказать что-то другое? Разве ты не движим одним только собственным выживанием да еще желанием залезть мне под юбку? Или думаешь, мне не заметно, с каким видом ты то и дело пялишься мне в корсаж? – Видя, что Гарет переменился в лице, она смягчила свой тон. – У нас нет другого выбора, Гарет. Мы все – одиноки, потеряны, бессильны. На что я способна, на что ты способен? Тебя учили магии, но думаешь, эти крохи помогут? Сильнейшие из магов разрушили наш мир еще когда я была ребенком, а ты совсем не родился. Только они его и смогут отстроить его заново или сделать еще лучше прежнего. Нам ни хватит ни сил, на знаний, чтобы действовать самим, а король Дунстан преуспел в темных науках и справится там, где бессильны другие. Или ты можешь предложить что-то другое?
– Не знаю, – покачал головой Гарет. – Может, могу. Может, дядя Айдан вовсе не так плох, как все вокруг утверждают, и мы могли бы попробовать с ним договориться…
– Дядя Айдан всю дорогу пытался тебя убить, и не погнушался изничтожить ради этого целый город. Если приползешь к нему на брюхе, считаешь, он над тобой смилостивится? Скорее добьет недрожащей рукой, чтобы избавиться от досадной помехи. Я видела этого человека. У него не осталось ни капли сострадания или жалости, если даже и были когда-то – в нем только холод и тьма. Я прекрасно их запомнила, уж поверь, и снова видеться с ним не хочу.
Слова девушки звучали убедительно и логично, и все же Гарета не оставляло чувство, что он пошел неверным путем, согласившись служить королю. Совсем недавно служение Кольдингу представлялось ему единственно верным выходом, а теперь оно пугало и отвращало. Если все те ожившие покойники, которые на протяжении последних месяцев, по словам капитана Колдера, терзали землю Регеда, действительно служили королю Дунстану и были отправлены в мир живых с его ведома, едва ли он хоть на гран более благороден и порядочен, нежели опустошивший Акарсайд и Лейсен Айдан Бирн.
«Два старых негодяя и мерзавца развлекаются на досуге сложной игрой, превратив весь обитаемый мир в огромную шахматную доску, а я – даже не фигура в этой затянувшейся партии, а только лишь бессильная и целиком подчиненная воле игроков пешка, покорно ползущая к последней черте».
Его сомнения не укрылись от Анвин, настороженно его изучавшей.
– Ты хочешь, чтобы я жила? – спросила она. – Хочешь, чтобы мы больше не расставались?
–
– Смелые слова для увлекшегося обычной пейзанкой высокородного лорда, – усмехнулась она. – Но они меня радуют, Гарет Крейтон. Значит, ты слишком устал, чтобы хитрить или корчить из себя невесть что, или пытаться сделать вид, что тебе все равно. Пойдем со мной – и увидишь, что я могу тебе подарить и чего ты лишишься, если отвергнешь предложение государя и не позволишь ему сделать меня до конца, навсегда живой. Идем, – посмотрела она на него внимательно, – если не боишься, конечно. Если вы, лорд Крейтон, не последний на свете трус.
Гарет не стал колебаться и последовал за ней.
Покрытые прихотливой резьбой колонны расступились перед ними, на пути возникла стена, выложенная посеревшим от времени кирпичом, а в стене обнаружилась широко раскрытая дверь. Анвин провела Гарета несколькими прихотливо изгибавшимися коридорами, освещенными, как и тот, которым они следовали прежде, светом развешанных по стенам факелов. Юноша и девушка, взявшись за руки, спустились по узкой лестнице на десяток пролетов вниз, миновали еще два поворота и оказались перед еще одной дверью. Анвин распахнула ее, повернув деревянную ручку, вырезанную в форме львиной головы, и Гарет, переступив порог, попал в небольшую, уютную на вид спальную комнату.
Он замер, вертя головой во все стороны. Первым делом, будто нарочно, в глаза бросилась широкая кровать под резным балдахином, разместившаяся в дальнем от входа углу, затем – покрытые деревянными лакированными панелями стены; изящный резной платяной шкаф, покрытый прихотливыми завитушками, изображавшими звериные и птичьи силуэты; овальное зеркало в серебряной оправе, разместившееся на заморского вида комоде; узкий книжный стеллаж, заставленный дорогими книгами – сплошь кожаные переплеты да золоченые корешки. Покои, вполне подходящие зажиточной дворянке, материнские комнаты в родном замке были обставлены примерно таким же образом. Широкое окно оказалось распахнуто, за ним виднелись поросший травой луг и лесная опушка, а также краешек ясного синего неба. В ноздри ударили густые и душистые запахи раннего лета, такие полузабыте посреди обступившей его прежде беспроглядной октябрьской хмари.
– Это ведь все ненастоящее? – спросил Гарет, подходя к окну и выглядывая из него.
– Сплошные видимость и обман, – ответила Анвин. – Но мне все равно нравится.
Поросший густой травой склон пологими уступами спускался к неширокой речке, солнце играло бликами на водной глади, острыми лучами проникало до самого илистого дна, сверкало на белой гальке. Гарет заметил дощатый причал и пришвартованную к нему длинную лодку. Высунувшись по пояс, он понял, что находится на первом этаже двухэтажного здания, которое занимает также расположенный по правую руку высокий уступ, встающий над изгибом реки. Правое крыло здания оказалось увенчано небольшой башенкой, чьи витражные окна отражали полуденное солнце. Разноцветные флажки, нанизанные на тонкий шпиль, трепетали на легком ветру.