Призрачный сфинкс
Шрифт:
– Ну и что, что три? – взвился Геныч, оставив без внимания последний вопрос Сани. – «Норд-Ост» помнишь, надеюсь. Концерт «Дурацких пингвинов» тоже, надо полагать, не забыл. Сколько там народу было? Полторы тысячи! А террористов сколько? Правильно, два десятка. И что, попер кто-нибудь на автоматы? То-то и оно! Кому охота жизнью рисковать?
– Ты хочешь сказать, что не прочь поработать местным королем? – поинтересовался Сергей. – Тогда чур я буду главой парламента – всю жизнь мечтал быть главой парламента…
– А я министром обороны, пива, культуры и физкультуры, –
Гусев помрачнел, на скулах у него заходили желваки.
– Я серьезно, парни… – начал было он, но тут же махнул рукой: – А пошли вы все!..
– Кто же о таких вещах в кабаках рассуждает? – Сергей надеялся обратить все в шутку. – Вон, ребята услышат и донесут, и возьмут нас тепленькими, прямо в постельках.
– Какие ребята? Вон те? – Гусев мотнул головой в сторону королевских гвардейцев, которые пили уже вовсю, но вели себя на удивление тихо и прилично, во всяком случае, не громче, чем в начале пирушки. – Да я их и без всякого оружия уделаю! Эй, вы, козлы! – неожиданно крикнул он, обращаясь к пьющей компании. – А ну-ка потише, а не то головы поотрываю и в задницы вам засуну!
Усатые парни в расшитой золотом сине-зеленой форме отставили свои бокалы и кружки и недоуменно повернулись на голос, осмысливая только что услышанное.
– Ты чего, Гусек, совсем охренел? – процедил Сергей, пересчитывая в уме гвардейцев: их было ни много ни мало – одиннадцать человек. – Руки чешутся?
Саня Веремеев встрепенулся, быстрым профессиональным взглядом окинул помещение – все сидящие за другими столиками, кроме безучастного экс-учителя, смотрели в их сторону, – сказал с досадой:
– Сам ты козел, Гусек! Самый настоящий.
– Ничего-ничего, – мрачно произнес Гусев. – Сила – она и есть сила. Щас увидите. – И вновь заорал на гвардейцев: – Это я вам, придурки! Вы своей болтовней мне пиво пить мешаете!
Гвардейцы переглянулись и начали медленно подниматься со своих мест – зашуршали по полу ножки отодвигаемых тяжелых табуретов.
Гусев тоже встал, сбросил плащ и вновь заиграл желваками.
– Не дури, Геныч, – негромко сказал Сергей. – Ты же не в своей кафешке, мы же в гостях. Может нам с ними вместе в поход идти, а ты…
– Отстань, – отмахнулся Гусев. – Пусть узнают, что такое настоящая сила.
Рослый широкоплечий гвардеец медленно двинулся к Гусеву, за ним следовали еще двое – все они были без оружия. Официант, поставив поднос с пивом, выскочил из-за стойки и метнулся к двери – наверное, звать на помощь местных блюстителей порядка. Здоровяк-гвардеец остановился напротив принявшего боевую стойку Гусева и подбоченился; глаза у него были мутноватые от пива и вина.
– Ты что, желаешь подраться, горлопан? – спокойно спросил он глубоким басом. – Пива перепил?
– Дурака он валяет, – подал голос Сергей из-за спины Гусева.
– Ах, дурака валяет? – гвардеец поднял бровь. – Так это не здесь надо делать, здесь люди отдыхают после службы и ни к кому, между прочим, не цепляются.
– А я хочу сейчас! – Гусев скрежетнул зубами. – Что, в штаны наложил, тюфяк?
Гвардеец запыхтел, повернулся к товарищам, а потом вновь – к Гусеву, и лицо его побагровело.
– Ты видно, нездешний, парень, – пробасил он. – У нас не принято драться в кабаках – но для тебя я, так и быть, сделаю исключение.
– Давай! – со злобной радостью воскликнул Гусев. – Подходи – и я тебя уделаю.
– И откуда ты только взялся, такой невежливый? Из Гнилых Болот вылез, что ли?
– Сам ты из болот! – огрызнулся Гусев.
Сергей собрался было схватить его сзади, чтобы избежать совершенно дурацкой драки, но в это время дверь кабачка распахнулась и в помещение влетел приставленный к бойцам сопровождающий, а за ним – взволнованный официант.
– Стоять на месте! Не двигаться! – неожиданно зычным голосом гаркнул сопровождающий и, подскочив к замершему верзиле-гвардейцу, сунул ему под нос какой-то круглый жетон. – Это гости его величества! Немедленно расходитесь!
Гвардеец пару раз, словно раздумывая, качнулся с пятки на носок и опустил руки.
– Симпатичный, однако, гость у его величества, – сказал он, сплюнул и в сопровождении своих ассистентов удалился к столу, возле которого застыл остальные гвардейцы. – Пошли отсюда, – раскатился под сводами кабачка его бас. – Не будем мешать гостям его величества.
– А ведь тебе, Гусек, нужно менять профессию, – сказал Саня Веремеев.
– Пора переучиваться на приемщика стеклотары.
Гусев резко повернулся к нему:
– Это еще с какой стати?
– Нервишки у тебя ни к черту, – пояснил Саня Веремеев. – А это в нашем деле хана, сам понимаешь. Не знаю, как Серега, а мне с тобой в одной связке боязно будет работать. На спокойную работу тебе нужно переходить.
Гвардейцы в полном молчании стоя допивали пиво и вино, сопровождающий, спрятав свой жетон, с каким-то непонятным выражением смотрел на чужеземцев, а Сергей вновь подумал, что совсем не знает этого парня, бок о бок с которым ходил не на одну операцию.
А Гусев все сжимал и разжимал кулаки…
23. Троя
Аллану Маккойнту было жарко, и он давно уже расстегнул комбинезон и подцепил к поясу снятый с головы герметичный шлем. Воздух был сухой, как в пустыне, и Маккойнту хотелось пить. Но он не собирался возвращаться в лагерь только для того, чтобы утолить жажду. И продолжал медленно обходить по периметру исполинское древнее сооружение, обшаривая его внимательным взглядом снизу доверху и обратно в надежде разглядеть темное пятно другого входа, ведущего внутрь Марсианского Сфинкса. Посадочный модуль закрывала от него каменная громада, а слева простиралась унылая равнина, ведущая к древнему океану. Здесь было тихо, очень тихо, словно всякие звуки навеки исчезли с этой обездоленной планеты вместе с некогда населявшими ее разумными существами.