Призрачный сфинкс
Шрифт:
Он молчал, вслушиваясь в мертвенную тишину лабиринта, потом убавил свет фонаря и безнадежио принялся изучать стекловидную стену, преградившую путь. Стена тоже померкла, холодно переливались полупрозрачные кристаллы, и в толще стены отражалось размытое световое пятно от фонаря.
– Тупик, – сказал он. – Мы в тупике…
Радуга затихла за спиной. Вдали, в темной глубине извилистого прохода, в кристаллических недрах, сквозь которые они пробирались, потеряв счет времени, нарастало зловещее шипение, словно ползли по их следам полчища ядовитых змей.
Он стоял перед
Пока?..
Он стоял и думал, что зря все-таки полез в этот лабиринт. Впрочем, выбирать не приходилось. Патрульные катера троянцев на бреющем вылетели из-за холмов, обрамляющих голую равнину; с другой стороны, вздымая белесую пыль, катили их боевые машины, а обломки его маленького бота лежали где-то по ту сторону холмов, и спасибо системе предупреждения – удалось катапультироваться буквально за мгновение до прямого попадания… А Радуга махнула ему рукой из какой-то дыры, скрытой под грудой бурых камней, и кто ее знает, как она попала на Трою – ведь оставалась же в базовом лагере, за тридевять космических земель отсюда – и некогда было ни о чем расспрашивать, потому что нужно было как можно быстрее уносить ноги. Троянцы не брали в плен. Лучшим средством охраны похищенной ими на Спарте Елены – биомашинного зеркала, тени, двойника спартанской цивилизации – они избрали уничтожение любого безрассудного храбреца, вознамерившегося вернуть Елену хозяевам.
Собственно, Троя поначалу была не Троей, а Татьяной (так назвал в свое время этот мир командир десантной группы Пархоменко), а Спарта – Капелькой. Елена вообще не имела у землян никакого названия, потому что при первых контактах с цивилизацией Капельки о ней не упоминалось. И только после ошеломляющего налета троянцев и похищения биомашинного зеркала спартанцы обратились за помощью к персоналу базы землян. Вот тогда с подачи многомудрого ксенолога Филлера и прижились названия Троя, Спарта и Елена…
– Что делать, Лео? – прсшептала Радуга, еще теснее прижимаясь к его спине. – Я узнала, Елена где-то здесь. Олаф разведал…
Он, не отвечая, сдернул с плеча излучатель, упер в бок широкий приклад и резко нажал на спуск. Клубы белого пара окутали стену, сквозь пар было видно, как заслезились кристаллы. Световое пятно в глубине потускнело, задышал, зашелестел горячий воздух, заглушая приближающееся змеиное шипение.
Но это было и все. Монолит отнюдь не собирался растекаться расплавленной волной, открывая путь вперед.
– Бесполезно, – с горечью сказал он и повернулся к девушке. – Зачем тебя сюда принесло?
– Длинная история. – Радуга взглянула на него снизу вверх и даже попыталась улыбнуться. – Как-нибудь потом расскажу… Лео! – Она смотрела уже не на него, а выше, на кристаллический потолок. – Смотри!
Он направил фонарь на вспыхнувший сиянием свод – и увидел над головой темное отверстие.
– Да, расскажешь потом, – сказал он и, присев, подставил плечо Радуге. – Вперед!
Всего несколько секунд назад он думал о том,
Радуга подтянулась на руках и вползла в отверстие. Он, упираясь подошвами и спиной в выступы стен, тоже начал взбираться к возможному спасению.
…Им пришлось довольно долго ползти, и страшно было думать, что впереди может оказаться тупик. Потом туннель расширился, они смогли подняться на ноги и, пройдя еще немного, очутились в небольшом зале с низким сводчатым кристаллическим потолком. Других выходов из зала не было. Это и был тупик…
У дальней стены алело в свете фонаря большое овальное пятно.
– Все правильно! – Радуга сжала его руку. – Путь сквозь Кровавую Лужу, Олаф предупреждал. Лео, я не ошиблась! Пойдем, окунемся…
…Их несло и крутило в красной мгле, и он боялся потерять Радугу, потерять оружие, захлебнуться в этом вязком теплом сиропе – но налетела вдруг волна и выбросила на что-то скользкое и упругое.
– И вот мы в лабиринтах Илиона, – пробормотал он, приподнимаясь и осматривая очередной удлиненный зал с лазурными светящимися стенами и гладким, черным, тускло блестящим полом, напоминающим спину какой-нибудь королевы рыб морских.
Радуга засмеялась и, сняв тонкую, но прочную перчатку, погладила его по щеке:
– Какой ты смешной мокрый! Хорошо хоть комбы наши не промокают.
«Ты тоже смешная», – хотел ответить он, но, посмотрев на девушку, прсмолчал. Кровавый сироп, не оставив следов, скатился с лица и серого комбинезона Радуги, собравшись в лужицы у ее коленей, и Радуга, с мокрыми рыжими волосами и бесшабашными зелеными глазами, была на удивление хороша.
– Почему ты без излучателя, сумасбродка? – спросил он строго и встал на ноги, с трудом сохраняя равновесие на скользкой податливой спине рыбьей королевы. – И вообще, как ты все-таки здесь оказалась? Кто тебя отпустил?
Радуга глядела на него, подняв загорелое посерьезневшее лицо.
– Лео, честное-пречестное слово, это очень долго. Только поверь, ни Пол, ни Скобин здесь совершенно ни при чем. Просто мне немного повезло, вот и все, а времени было в обрез. Совсем не было времени, можно сказать. Ну хочешь, рапорт подам, когда вернемся, а?
– Рапорт ты обязательно подашь, – жестко сказал он и подумал: «Если вернешься. Если вернемся…»
– Хорошо, – покорно ответила Радуга, натянула перчатку и подала ему руку, чтобы он помог ей подняться. – Только…
Вдруг ожила, задрожала, пошла волнами черная спина диковинной рыбы. Радуга провалилась в разверзшуюся яму, и края ямы почти мгновенно сомкнулись над ней, будто захлопнулась огромная кровожадная пасть. Он успел вцепиться в ладонь девушки, одиноко и жутко торчащую из черноты, и, падая, дернул спусковой рычаг, целясь в сторону от того места, где исчезла Радуга. Ахнуло, забулькало, судорогой заплясала чернота, лопнула переспелым арбузом – и он полетел в нее, держа, изо всех сил сжимая ладонь Радуги.