Призрачный сфинкс
Шрифт:
Упали они во что-то мягкое, в пух не пух, снег не снег, мельтешило вокруг что-то белесое, как пыль на равнине, щекотало лицо, опадало медленно в полной тишине. Фонарь и здесь не понадобился – разливался в пространстве тусклый свет, тонул вдалеке в тусклых стенах.
Радуга, вновь сняв перчатку, растирала кисть руки, он осматривался, настороженно поводя стволом излучателя из стороны в cтoрoну.
– Пропадем мы здесь без подмоги. Мне кажется, мы у них как на ладони. Ты хоть сообщила?
– Скобин должен навести второй ударный, –
Он не успел ничего ответить, потому что застучали вдруг в тишине невидимые молоточки, размеренно, негромко: «Тук-тук… Тук… Тук-тук… Тук…»
– Это еще что за напасть? – он опять вскинул излучатель.
Радуга сделала большие глаза и приложила палец к губам:
– Т-с-с! Ты что, раньше никогда не слышал?
Он пожал плечами.
«Тук-тук…Тук… Тук-тук… Тук…» – продолжали на одной ноте постукивать молоточки.
– Разве ты не был в Доме Хранителей?
– Нет. Я обеспечивал безопасность. А при чем тут Дом Хранителей?
– При том! – Рапуга изящно, как кошка, вскочила и осторожно направилась на стук. Прошептала, обернувшись: – Я слышала там, в Доме, только тогда еще не знала. Никто тогда не знал, даже Скобин. Это стучит Елена!
– Навести, навести нечем! – с досадой проговорил он. – И Парисы местные с Гекторами, поди, не дремлют, а нам с тобой и коня деревянного не из чего соорудить. – Он взял излучатель наизготовку. – Давай руку и ни шагу от меня!
…Медленно и неуклонно сгущалась вокруг темнота.
– Стой, что-то неладно, – сказал он и включил фонарь. Но ничего не увидел – чернота сделалась совершенно непроницаемой, сразу и полностью растворяя свет фонаря. – Опять что-то новенькое?
Радуга сжала его ладонь:
– Лео, идем на звук.
«Тук-тук… Тук… Тук-тук… Тук…» – все так же монотонно стучали молоточки.
– Не угодить бы в ловушку. Лучше постоим, подождем. Второй ударный – это, конечно, серьезно, но ведь тогда война. Боюсь, биороботами не отделаться. Уже не отделались…
– По-другому пока не выходит, – вздохнула девушка. – Дьявол, обидно, мы так близко! Излучателя у меня нет, но есть парализатор.
– Ну ты даешь, Радуга! Ты что, действительно намеревалась пробраться сюда в одиночку?
– Ты покинул базу раньше и не в курсе. Олаф такое узнал, но он сам не мог, а у меня просто времени не было. Второй ударный их отвлечет, а мы с тобой будем действовать. Ага?
Он подумал немного и ответил:
– Ладно, попробуем. Двинулись потихонечку. Только от меня – никуда!
И в этот миг стук молоточков заглушили другие звуки. Звуки были похожи на тяжелую поступь, словно шел на них кто-то огромный, продираясь, проламываясь сквозь черноту, и воздух испуганно вздрагивал в такт этим грозным шагам. Невидимый исполин приближался, топал колонноподобными ногами, сопел, пытался разглядеть в черноте двух незваных гостей, слепо шарил когтистыми
Шаги прогрохотали совсем рядом, стали удаляться… удаляться… – и затихли во мраке. Снова запульсировали удары молоточков, и он разжал пальцы, сжимавшие излучатель. Чернота, протяжно всхлипнув, распалась на угловатые куски, завилась быстро бледнеющими спиралями – и растворилась.
От зеркального пола отражался свет фонаря, в зеркальных стенах, многократно повторяясь, застыли он и Радуга. В глубине туннеля призывно, нетерпеливо раскатывалась дробь молоточков.
Они медленно двинулись на этот стук, остановились в зеркальном тупике и прислушались.
«Тук-тук… Тук… Тук-тук… Тук…»
– Пробьем ли? – с ссмнением проговорил он, пробуя стену рукой.
Девушка вытащила из-за широкого пояса плоскую продолговатую коробочку парализатора.
– Давай, Лео!
Он нажимал, нажимал, нажимал на спуск, и зеркало в конце концов потускнело, вогнулось и раползлось в стороны темным кляксообразным отверстием.
– Только не спешить! Держись за мной, – скомандовал он и, пригнувшись, шагнул в дыру с оплавленными, пышущими жаром краями.
…Наклонный коридор, заворачивающийся спиралью, привел их к частоколу прозрачных колонн, а молоточки все громче и громче били из-под пола.
Радуга тихо охнула и, выронив парализатор, прижала ладони к щекам. Он ошеломленно опустил излучатель и скрипнул зубами. Из прозрачной глубины колонн смотрели на них безжизненными невидящими глазами Пламен, Дуг, Игорь Корсаков, Стефан… и другие… А из-за колонн вьползала серая пупырчатая отвратительная масса, растекалась по полу, вздымалась скользким неотвратимым валом, поглощая колонны с неподвижными телами, надвигалась – и шипела, шипела…
Молоточки били прямо в подошвы, молоточки грохотали, словно стараясь расколоть пол и вырваться, наконец, из плена.
И сзади, за их спинами, тоже нарастало, множилось ужасное шипение.
– Лео! Господи, Лео…
– Ну, держись, – сквозь зубы сказал он то ли себе, то ли Радуге и вновь, уже в который раз, вскинул излучатель…
Ослепительный луч ударил в серый кисель, полосуя его, прожигая в нем глубокие борозды, но не в силах был остановить его неумолимое приближение. Кисель выбрасывал вперед и в стороны многочисленные щупальца и казался чудовищным, смертельно опасным спрутом, от которого тщетно ждать пощады.
– Лео!
Он резко повернулся на крик девушки и увидел, что одно щупальце, неведомо как подобравшись с тыла, оплело голени Радуги и вот-вот свалит ее с ног. В глазах Радуги плескалось отчаяние. Она протянула к нему руку, и он вновь, как недавно, вцепился в эту руку и резко дернул на себя, стараясь освободить девушку из вражеских пут. Шипение перешло в свист, что-то невидимое с силой толкнуло его в грудь, отбрасывая от Радуги.
– Лео!..
Возглас оборвался, и оборвалось шипение – словно резко опустилось огромное сверкающее лезвие.