Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история «Ветхозаветствующего» прозелитизма
Шрифт:
— В случае чего позвоните.
Сотрудники службы безопасности быстро расплатились по счету и покинули кабачок. Горчаков вновь оставался в раздумье и некоторой растерянности:
«Зачем они приходили и заводили разговор, от которого пользы никакой? Показать, что я «под колпаком»?»
Валентина стояла в очереди к умывальнику. Женщина перед ней слишком долго прихорашивалась. Уже хотелось резко спросить:
— Сударыня, вы здесь не одна.
В зеркале промелькнуло лицо незнакомки,
Женщина обернулась, и. комок застрял в горле. Вылитая мама!
И тут Валентина услышала:
— Не возвращайся в Москву, дочка.
Репринцева отступила, задохнулась от волнения. Ей это почудилось или?.. Женщина озабоченно спросила:
— Вам плохо?
«Господи, что у меня за фантазии? Совсем незнакомая женщина!»
— Нет, нет, все в порядке.
Незнакомка ушла, а в голове Валентины еще некоторое время звучало: «Не возвращайся в Москву, дочка». Потом она сказала себе: «Наваждение!» и постаралась поскорее забыть о нем.
Тем не менее, к своему другу она вернулась настолько поглощенная в себя, что не заметила его испорченного настроения. И только потом, во время обеда, рассеянно ковыряя вилкой в тарелке, подняла на Александра глаза и увидела его напряженное лицо.
— Что-то случилось?
— Случилось!
И он пересказал ей свою встречу с сотрудниками службы безопасности. Валентина слушала и удивлялась:
— Ты вот так запросто их отшил?
— Чего с ними церемониться? Только дай слабину и на шею сядут.
«У нас с НКВД в подобном тоне не поговоришь!»
— Наверняка хотели показать, что отныне они контролируют ситуацию в городе, — продолжал Горчаков. — Хорошо ли, плохо, но я работал: повстречался с массой людей, без конца анализировал ситуацию, даже в переделку попал. А теперь выложи им все, чтобы сняли пенку!
— И что нам делать?
Валентина и сама не заметила, как прозвучало слово «нам», а Горчаков воспринял это как само собой разумеющееся. Они уже не отделяли себя друг от друга. Пока, правда, только в расследовании.
— Продолжим то, что задумали. Кстати, чтобы не терять время, можем разделиться. Ты отправишься к своим коммунистам, а я еще раз наведаюсь в театр. Хочу переговорить со Степановым. Конечно, если Никита Никодимович опять не исчезнет.
На том и порешили. Выйдя из кабачка, Александр показал на бьющий напротив большой фонтан:
— Через полтора часа встречаемся здесь.
— А вдруг кто-то не успеет?
— Ждем до упора.
— Ужасно неудобно, — вздохнула Валентина. — Хочу написать рассказ о будущем, где у каждого человека при себе телефон. И с ним можно связаться в любую минуту и в любом месте.
— Моя шефиня тоже мечтает написать фантастический роман.
Из состояния прострации Надежду вывели друзья-комсомольцы. Лицо Кирилла Прошкина было непроницаемым, холодным, зато Рустам как обычно горячился, размахивал руками:
— Мы ее ждем, ждем. Съели эти кислые щи и пережаренную картошку.
— Ты чего так о нашей коммунистической столовой? — оборвал его Прошкин.
— Оговорился. Съели эту прекрасную еду, а она не идет и не идет. Давид говорит: «Наверное решила покушать в другом месте», а я ему: «Не такой Надюха человек. Травиться. (снова оговорился!) кушать — так вместе».
— Пошли тебя искать, продолжил Давид. — Товарищ Прошкин сделал предположение, что Погребняк могли похитить работники спецслужб. Но сначала решили заглянуть в твой номер. И увидели, что лежишь на кровати бледная, изможденная. Может, позвать доктора?
Прошкин внимательно посмотрел ей в глаза и отрицательно покачал головой:
— Не надо. Как, товарищ Надя?
— Не надо, — согласилась она.
— Врачи у нас того. могут и отравить комсомолку.
— За что? — поразился Давид.
— Как за что?! За убеждения. Дайте ей воды и побрызгайте лицо.
Несмотря на все возражения Надежды, Давид протянул ей стакан, половину она отпила. Оставшуюся часть услужливый комсомолец набрал в рот и прыснул ей в лицо. Погребняк подскочила, как ошпаренная:
— Давид, либо лучше чисти зубы, либо лечи их!
— Так что у тебя случилось? — спросил Рустам.
— Не знаю, — Надежда не собиралась рассказывать о появлении в номере Красной Стервы, ее сочтут за ненормальную. — Пришла к себе и неожиданно почувствовала себя плохо. Теперь мне гораздо лучше.
— Устала, наверное, — сделал предположение Рустам.
— Переезды, новые впечатления, встреча с пионерами.
— Дело в другом, — задумчиво произнес Прошкин. — Это от нервов.
— Разве она нервничала? — удивился Давид.
— Как не разнервничаться, товарищ Блумберг? Она увидела здесь такую нищету, такое бесправие народа, какое советским людям и не снилось.
— Абсолютно верный диагноз! — тут же заявил товарищ Блумберг.
— Ничего, придут джигиты, жить научат, — вставил Рустам.
— Сделаем так, — подытожил Прошкин. — Она немного отдохнет, вы отдохнете. Я сбегаю в штаб. Не волнуйтесь, скоро вернусь, не брошу наших гостей. К вечеру будет не менее интересная программа. Прошкин исчез, а Давид и Рустам продолжали группироваться вокруг Надежды.