Призрак Миноса
Шрифт:
Презрительно ухмыльнувшись, я окинул взором пристань. Местные стражники равнодушно покосились в нашу сторону и быстро потеряли интерес. Большой любви к торговцам они явно не испытывали. Спартанцы же целиком были заняты тем, что готовились к отплытию. Рабочие грузили на диеру тяжелые амфоры и тащили несколько мешков. Наверняка с зерном и прочей провизией. Однако они меня мало интересовали. А та, кто смогла привлечь внимание, уже скрылась на борту.
«Интересно, куда она направилась? Не сидится в родных стенах? Да… в этом мы с ней схожи».
С трудом,
Услышав позади чье-то тихое сопение, я обернулся, рассчитывая увидеть Агафона, выгружающего амфоры, но это оказался Иринеос. Щуплый юноша с трудом удерживал в руках сосуд среднего размера. По тому, как сильно напряглось его лицо я понял, что он всеми силами старается не выронить вино. На лбу бедолаги выступила испарина и блестела в лучах жаркого критского солнца. Мне даже стало немного жаль его. Если Иринеос не сумеет выручить достаточно денег за это, пусть и дерьмовое, вино, то обратно в Афины точно может не возвращаться. Отец с него три шкуры спустит и продаст кожевникам, дабы возместить убытки.
Пока наблюдал за отчаянными потугами юнца, в голову пришла озорная мысль, и я не преминул ее озвучить:
– Геройство – удел дураков.
Иринеос вскинул на меня удивленный взгляд. В этот момент его нога споткнулась о сучок, и юный сын афинского торговца полетел носом на пирс, выронив амфору. Раздался громкий треск, дешевое фракийское потекло по доскам алыми ручьями. Юноша поднял голову и обреченно уставился на разбитый сосуд. На свежие ссадины на локтях он даже не обратил внимания.
– Сколько их еще у тебя? – с усмешкой поинтересовался я.
– Еще восемь, господин, – обреченно выдохнул паренек.
– Хм.
Я похлопал по кошельку.
«Еще достаточно…».
Достал восемь драхм и, ступая сандалиями по разлитому вину, подошел к распластавшемуся Иринеосу:
– Плачу за все.
Юноша вздрогнул и ошеломленно воззрился на меня снизу вверх.
– Что, господин? – прохрипел он.
Я покровительственно улыбнулся:
– Плачу за все амфоры.
Иринеос продолжал валяться на причале, беззвучно открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.
– Но, – я загадочно прищурился, – придется отработать.
Он сел и захлопал глазами:
– А… это… а что от меня…
– Потом. Сначала дойдем до местного рынка, если ты, – я демонстративно позвенел монетами, – конечно, не против.
– А… а амфоры кто донесет?
– Пха, – я отмахнулся, – Флегонту оставим. Пусть подавится, – и протянул ему руку.
Все еще ошеломленный, Иринеос ухватился за нее, и я рывком поднял его на ноги. Всучил драхмы.
– Передай своему горе-хозяину, – бросил я Агафону через плечо, тупо наблюдавшему за этой сценой, – что он только что стал богаче на несколько амфор. Надеюсь, это скрасит настроение после купания в море, – и хмыкнул.
Помощник торговца ничего не ответил. Лишь продолжал тупо таращиться на нас.
– Пошли, – бросил я юнцу, потеряв к Агафону и его хозяину всякий интерес.
– А… это… – Иринеос потупил взор, – что от меня
Я пожал плечами:
– На второй вопрос у меня ответа нет. Я ж не Пифия[6]. Хотя даже в ее пророчествах сатиры копыта сломят, – и сплюнул на доски.
– Ой… это… не кощунствуй, господин, – осторожно возразил Иринеос, покраснев.
– А не то что? – хмыкнул я. – Зевс мне в жопу молнию засадит?
Челюсть юнца отвисла, он во все глаза таращился на меня, не в силах поверить, как у меня язык до сих пор не отсох от подобной дерзости.
Я же лишь снисходительно похлопал его по плечу:
– Лучше думай о вознаграждении за работу. Не такая уж она и пыльная будет.
– Так… это… что придется делать?
– Мне просто нужны лишние руки. Причем такие, в которых я уверен, что они не обчистят мои карманы, словно проклятый Гермес[7].
– А… – захлопал глазами юноша.
– Идем, – я развернулся, – тут больше не на что смотреть, – и бросил взор на спартанскую диеру, – Афродита все равно вернулась в море.
Пока мы сходили по причалу на берег, я словил на себе равнодушный взгляд местных стражников и испепеляющий взор Флегонта. Торговец, весь сырой и злой, как собака, метал в мою сторону глазами молнии. Но меня это не слишком трогало. Толстяк оказался забавным попутчиком, но дальше ждали более увлекательные дела. Во всяком случае, я на это надеялся.
[1]Диера (бирема) – античный гребной военный корабль с двумя рядами весел, который оснащался тараном. Длина биремы составляла 30-38 м, а водоизмещение 60-100 т.
[2]Многие эллины называли спартанцев неучами, считая их безграмотными в сравнении с собой.
[3]Агора – рыночная площадь (торжище) в древнегреческих полисах, являвшихся местом общегражданских (народных) собраний, которые также по месту проведения назывались агорами.
[4]Линоторакс – древнегреческий панцирь из льняной ткани.
[5]Копис – разновидность холодного оружия с лезвием на внутренней части клинка, предназначенное в первую очередь для рубящих ударов.
[6]Пифия – в Древней Греции жрица-прорицательница Дельфийского оракула в храме Аполлона в Дельфах.
[7]Гермес – в древнегреческой мифологии бог торговли и счастливого случая, хитрости и коварства, юношества и красноречия.
Глава 3
Портовый рынок Кносса представлял из себя жалкое зрелище. Во всяком случае, мне он казался таковым. Ни в какое сравнение с гаванью Пирея, и уж тем более с афинской агорой он не шел. Мелкие лавочки, которые способен унести в море мало-мальски свежий ветер, ютились вдоль причала и грунтовой дороги, уходившей на запад и восток. Народу было не слишком много, но гвалт торговцев все равно неприятно бил по ушам. А запах разношерстной рыбы бил уже по носу, заставляя меня морщиться от омерзения. Терпеть не могу рыбу, особенно соленую. А этого добра было здесь навалом. Бочки с солью и морепродуктами стройными рядами виднелись позади прилавков. В основном, рыбой здесь и приторговывали. Были еще продавцы дешевого вина, солонины и грубой ткани. К сожалению, овощами тут не баловали. А я ведь очень люблю бобы…