Призрак нереального (сборник)
Шрифт:
— Неужели? А так хочется прямоты и честности? — съехидничал я.
— Дима, не наделяйте меня исключительным правом на ложь, — и он шутливо погрозил мне пальцем, — я не святой ясное дело, но все же.
— Да уж, где набраться святости.
Когда мы подъехали к тому месту, где утром забирали Романа, он обратился к Вике: — Очень приятно было познакомиться. Антон прав, вы настоящая спутница жизни, я это чувствую.
— Ладно, хоть не попутчица, — отшутилась жена.
— И вам, Дмитрий, спасибо за приглашение. Я это
— Постарайтесь. Кто знает, что нас ждет.
— Кому надо, тот и знает. Увидимся в понедельник. Спокойной ночи, — и он вышел из машины.
Дома сын ждал нас и не спал. Едва мы вошли в квартиру, он вышел навстречу.
— Ну вот, все в сборе.
— А ты соскучился?
— Есть такое дело. Одному скучно. Хотел уже звонить, куда вы пропали. Ладно, я пошел спать.
Я посмотрел на часы, было уже половина первого. Приняв душ, мы тоже легли спать.
— Странный он какой-то, — сказала Вика.
— Почему? — поняв, о ком она говорит.
— Не знаю. Но вот говорит вроде бы обычные слова, но смысл в них чувствуется иной. Не глуп, хорошо одевается, без шика, но со вкусом и дорого. Привлекателен, я бы сказала, чертовски привлекателен и один? Не укладывается все это в голове. И еще, — она повернулась ко мне, он за весь день ни разу не снял очки, даже когда стало темно.
Я улыбнулся ей, поцеловал: — Не забивай себе голову, у каждого свои прихоти.
— Думаешь?
— Уверен, — и погасил свет.
Глава 9. Заседание № 3. Грешники
Наступила новая неделя. Воскресенье мы провели с Викой дома. Желания куда-либо идти не было, да и приехали поздно. Хотелось просто лентяйничать и день прошел тихо, по-домашнему.
В понедельник, который, в общем, не отличался от предыдущих, но в нем появилась интрига. Днем ко мне зашел Константин.
— Как провел выходные?
— На дачу, к Антону ездили.
— Это к художнику? — Я в свое время познакомил их. — И как он?
— Я ему завидую. Живет на природе, созерцает мир, как ты и мечтал. Правда, без немой собеседницы.
— С Викой ездил? Я хотел было пригласить твоего друга Романа, но он пропал, а телефона я его не знаю. Ты знаешь, где он?
— Он ездил с нами.
— Ну вот. Могли бы и меня пригласить, — сделал он обиженное лицо, — ты, когда его увидишь? Очень занятный человек. Практичный, с чувством юмора, не то, что ты. Я думаю, у меня с ним могут найтись общие интересы. Как думаешь?
— Даже не сомневаюсь. Обязательно найдутся. У него всегда в голове много занятных идей. Увижу сегодня. Что-то передать?
— Передай привет и попроси его зайти ко мне, когда сможет, — и Константин вышел.
Уже после работы, по традиции, Роман ждал меня у выхода из клиники.
— Добрый вечер. Как ваше настроение сегодня? Вы готовы?
— Всегда готов. Хотя к таким встречам нельзя быть готовым, слишком уже неординарны
Роман вздохнул и промолвил: — как все прогнозируемо. Хотя, что касается встреч, то они и не могут быть простыми, обычными, не каждому выпадает такой шанс. Поехали?
Как только машина отъехала от клиники, я спросил: — А он многих прощает? Я тут в выходной подумал над словами Антона о грешниках. Действительно, а много их?
— Много, — Роман задумался и грустно улыбнувшись, продолжил, — много. Он, я думаю, прощает всех, но у каждого свой срок прощения. Грехи не прощают, как думают люди совершившие их и, покаявшись. Запомни. Грехи не прощаются, по мере покаяния, грехи копятся. Это уже потом прощаются все единовременно, но не земле. А в процессе жизни, покаяние — для снятия тяжести с души. Он добрый. Он любит людей.
— А вы?
— Я? — Роман задумался. — Нет. Я людей не люблю. Я их жалею.
— Вы!
— Не удивляйтесь. При всей своей темной сущности я тоже бываю сентиментален. Любить — нет. Это не мое, тогда я потеряю свою силу. А жалеть иногда жалею.
— И когда?
— Когда у человека есть любовь. Не вера. Когда вера — это борьба с его верой. Это азарт, страсть победы, жажда наслаждения от игры. А вот любовь сильнее. Человек может согрешить, и чаще всего его грех настолько мал по сравнению с силой любви, что я не беру его душу, хотя порой он готов ее отдать за любовь. Но и у меня есть свои правила. В аду ему делать пока нечего, а в рай грехи не пускают.
— А где находится рай и ад?
— Спроси у него.
Остаток пути мы проехали молча. Когда, уже в квартире, все расселись на свои привычные места, я спросил у Создателя:
— Что такое грех? Это ваше понятие?
— Да, это я придумал. Грех — предательство самого себя.
— Как это понимать?
— Когда личное «я» превыше всего, когда равнодушие убило в нем доброту. А он таким не родился. Он предал себя.
— То есть, человек рождается безгрешным?
— Да.
— Но, как, же утверждение, что человек рождается в грехе? Разве не вы это придумали?
— Не надо мне приписывать то, что люди сами придумали, оправдывая свои низменные страсти. Если бы я решил, что зачатие человека и его рождение считать грехом, то, наверное, мне достало бы ума, придумать иной способ размножения. Не знаю, как мне пришла идея совместить наслаждение с зачатием. Да, наверное, иначе и быть не могло. В противном случае, человечество давно бы уже вымерло.
— Но вы сделали так, что женщина рожает в муках? Зачем?
— То, что дается легко, то не ценится. Роды в муках — надежда на то, что женщина более трепетно будет относиться к ребенку, а иначе, зачем бы страдала. Конечно, есть исключения, но это уже моральная сторона женщины, а не природная.