Призрак Проститутки

Мейлер Норман

«Милый мальчик» прогремело металлическим эхом по непрослушиваемому телефону.

— Да, — сказал я, — я пришел к такому же выводу. — Мой голос прозвучал, наверное, пронзительным криком чайки.

— Я намерен, — сказал Проститутка, — перетянуть весы в сторону МИ-6. У меня там есть приятель. Он для меня сделает все необходимое. Харви будет нацелен на наших британских собратьев и дня на два успокоится.

— А что будет, когда так и не выяснится, кто же это?

— Харви снова возьмется за тебя.

— Дассэр.

— Тем временем я подключусь к Сводному архиву, — сказал Проститутка, — и получу несколько

кличек — ты скажешь, что взял их в Пропускной. Просто клички нескольких безобидных тунеядцев из Змеиной ямы. Мы подберем таких, чтобы были более или менее твоими однолетками, а то Харви еще начнет сомневаться, как ты выполняешь его задание. Кстати, ты не знаешь чьей-нибудь клички?

— Знаю, — сказал я. — Но разве это будет справедливо? Ведь я могу испортить карьеру приятелю.

— До этого никогда не дойдет. Я принял решение. Ты попал в эту кашу из-за меня. Поскольку у меня есть законный повод приехать в Берлин к Харви по делам Фирмы, я и приеду.

Я не знал, понимать ли это как обещание помощи или же как гарантию того, что моя фортуна катится в пропасть.

— А пока, — продолжал он, — заведи-ка разговор с миссис Харви о решении ее мужа перейти из ФБР в ЦРУ.

— Она ведь тогда еще не была за ним замужем, — сказал я.

— Я это знаю. Просто хочу получить версию этой истории. Билл Харви наверняка ей говорил. Постарайся выудить из дамочки побольше подробностей. И прихвати с собой магнитофончик.

— Не знаю, правильно ли это будет, — сказал я. — Она хорошо ко мне относится.

— Ты говоришь, как маленькая сестренка, которой у меня никогда не было, — сказал Проститутка.

— Хью, при всем моем уважении — а я вас уважаю…

— Гарри, ты попал в жесткую игру. Так что, надеюсь, ты сию минуту прекратишь хныкать. Совесть побудила тебя заняться этой профессией А теперь ты вдруг обнаружил, что твоя профессия заставит твою совесть частенько считать, что ее используют, на нее плюют, возмутительным образом с ней обходятся, что она распространяет зловоние.

— Распространяет зловоние?

— Что она как чума. Я бы ничуть не удивился, если б мне сказали, что железо — если считать, что железо обладает чувствами, — испытывает нечто подобное, когда в процессе обжига вынуждено отдавать печи свою серу.

— Я это сделаю, — сказал я.

Я и сам не знал, удалось ли мне приглушить свою совесть или же я был втайне доволен поручением. Что-то новое зашевелилось во мне.

— Добудь подробности, — сказал Проститутка. — Чем больше подробностей, тем лучше.

— Она женщина неразговорчивая.

— Да, но она любит своего мужа. Или по крайней мере так ты мне говорил. Поэтому любая несправедливость по отношению к нему засела в ее памяти. А когда человек неразговорчивый разговорится, это подобно извержению вулкана. Поскольку Эдгар Будда, похоже, в своей обычной изящной манере сказал Биллу Харви, чтобы он катился ко всем чертям, поиграй на ее возмущении.

— Мои наилучшие пожелания Киттредж, — сказал я.

— Конечно.

— Хью!

— Да?

— А что, если я обнаружу Вольфганга? Предположим, что тот парень, которого я видел в баре в подвале, и есть Вольфганг.

— Отличная мысль, Гарри. Подготовь почву. Я, возможно, захочу сам на него взглянуть.

— Когда вы здесь будете?

— Думаю, дня через три.

Когда мы повесили трубки, мне

пришло в голову, что ситуация может гораздо раньше достичь финальной черты.

А, да ладно. Я был слишком взбудоражен, чтобы идти спать. И я отправился на поиски Ингрид, но это оказался ее выходной день, и в «Die Hintertur» было пусто. Я присел у стойки бара и принялся флиртовать с Марией, а она поддразнивала меня насчет Ингрид. Она явно получила полный отчет о нашем времяпрепровождении.

— Хватит об этом, — сказал я. — Я предпочитаю тебя.

Мария загадочно улыбнулась. Не знаю, что позабавило ее, но двумя днями позже я свалился от гонореи.

10

В военном госпитале, куда я отправился лечиться, я встретил Дикса Батлера. Я впервые столкнулся с ним после той ночи, которую мы провели в городе, и он быстро показал, как надо соблюдать этикет в сфере секса: ни слова об эпизоде на конспиративной квартире. Для светских развлечений я для него не существовал. Зато он пошутил над тем, что на нас обоих свалилась одинаковая напасть, и я облегченно вздохнул, увидев, что он так легко к этому относится. Я-то относился иначе. Я колебался, прежде чем пойти в американский госпиталь, так как не хотел пачкать свое имя. С другой стороны, по нашим правилам сокрытие венерической болезни считалось серьезным проступком. Судя по всему, этот визит к врачу не будет занесен в мое «Досье № 201», но абсолютно уверен в этом я не был. А избрал я официальный путь, следуя наставлениям, которые были даны младшим офицерам по прибытии в Берлин. Нам было сказано, что нежелательно обращаться к западногерманским врачам, так как — кто знает? — доктор ведь может оказаться восточногерманским агентом. В Штази имелся постоянно пополняемый список сотрудников Госдепартамента и ЦРУ. А поскольку местные врачи обязаны сообщать о всех случаях венерических заболеваний западноберлинскому начальству в области здравоохранения и эти карточки могут попасть в лапы восточногерманской полиции, то твоя болезнь может стать достоянием Штази. И они могут шантажировать тебя исходя из того, что ты не сообщил о своей болезни соответствующему отделу ЦРУ. Это считалось достаточно убедительным доводом.

Так или иначе, я не стал оберегать свой зараженный член от зорких глаз ЦРУ. Мне, правда, хотелось остаться наедине со своим позором и гордостью (как-никак гонорея — мужская болезнь!), да и не хотелось рассказывать подробности проведенной с Ингрид ночи. Однако в госпитале меня попросили назвать женщину, которая меня заразила.

— Понятия не имею, — сказал я. — Их было несколько.

— Перечислите имена.

Я выдал несколько имен — назвал несуществующих Элли, Кэти, Кармен, Регину и Марлену — и рассадил их по разным барам.

— Я рекомендовал бы вам поумерить свою сексуальную жизнь, — посоветовал медик.

— Молодость-то бывает только однажды.

— Если вы еще раз явитесь к нам с венерической болезнью, это попадет в ваше досье. Вторичное заражение уже отмечается.

— Есть.

Надоело мне говорить «есть». И сейчас присутствие Дикса Батлера несколько приободрило меня. Он ведь тоже пришел в госпиталь и, судя по всему, знал, как надо держаться.

— Ты когда-нибудь говорил Биллу Харви, что я был в Змеиной яме? — спросил я его, пока мы сидели в приемной.