Призрак с хорошей родословной
Шрифт:
Выйдя от Надежды Сергеевны, мы уселись на скамеечку и задумались, благо любвеобильный Илья не растерялся и, очаровывая какую-то местную красавицу, временно исчез из поля зрения.
— Вот так история! — хмыкнула Мариша. — В страшном сне — и то не привидится.
— Наверное, Любима узнала, что ее сын неизлечимо болен, и решила избавиться от инвалида, — сказала Катя. — Но Виктор бы ей так поступить с сыном не позволил, вот она и придумала эту историю с похищением.
— Какая жестокая женщина, — вздохнула я. — А на первый взгляд и не скажешь. Но
— И, между прочим, этот любовник тоже весьма загадочная личность, — добавила Мариша. — Узнать бы, кто он такой? И почему все эти годы он не показывался, а через двадцать лет вдруг примчался за Любимой? И откуда он мог знать, где искать ее и ребенка? Ведь он ее сразу же к нему отвез. Он разыскал мальчика. Но зачем?
— Зачем — как раз понятно, — ответила Катя. — Любиме захотелось взглянуть на сына. Правда, удовлетворив свое любопытство, она тут же испарилась.
— Да уж, все это очень и очень загадочно, — сказала я. — Но одно мы теперь знаем совершенно точно: Любка тоже была тут, видела Мишу и сделала для себя выводы.
— Ой, я теперь поняла, почему Любка твердила, что Кириллу никак нельзя жениться! — догадалась Катька.
— Почему?
— А помните, что сказала Надежда Сергеевна? Ведь если заболевание Миши наследственное, а это вполне может быть, то все Плаховы в группе риска. А Кирилл — родственник Виктора. Значит, в его крови тоже есть этот бракованный ген, который может навлечь беду на его детей. Вот о чем говорила Любка, когда твердила, что свадьбе Кирилла не бывать! Она вовсе не ревновала его, она боялась за его будущих детей. И говорила, что надо помешать этой свадьбе.
— Гляди-ка! — восхитилась Мариша. — А мы и не додумались. Верно! Она была ему хорошим другом. И беспокоилась за него.
— Выходит, убийство Любки вовсе не связано с Кириллом и его свадьбой, — заметила я. — Вряд ли Любка действительно стала бы преграждать дорогу молодым. Уверена, она ограничилась тем, что рассказала Кириллу правду о том, что ему лучше не иметь детей. Но такие проблемы люди решают для себя сами. В конце концов, и в роду Плаховых рождались здоровые дети. Иначе бы они давно все вымерли. Любка должна была это понимать.
— Если отбросить Кирилла, то остаются Любима и Виктор, — мрачно произнесла Катя. — Верней, одна Любима. У этой женщины, как мы теперь знаем, был очень веский повод убить Любку.
— Ну да! Небось Любка ее припугнула, что все расскажет Виктору о жестокости по отношению к сыну, от которого она так безжалостно избавилась — бросила больного ребенка. И Любима ее убила, чтобы та не выдала ее.
— Но все же это все равно очень странно, — проворчала я. — Смотрите, что получается. У Любимы есть верный возлюбленный. Настолько верный, что даже спустя двадцать лет он сумел разыскать ее и спасти от баптистов. Но при этом она возвращается не к нему, а к бывшему мужу, которого, я больше чем уверена, она не любит. И зачем?
— Виктор же богатый
— Ну да, — кивнула Мариша. — Если Виктор умрет, то все его деньги достанутся вдове, то есть Любиме.
— Тогда нужно скорей мчаться в Питер и спасать Виктора! — воскликнула Катя. — На него как на живца можно поймать убийц. Только бы не опоздать.
И она вскочила, озираясь по сторонам в поисках исчезнувшего Ильи.
— Успокойся, — остановила ее Мариша. — Все равно Ильи нет, а самолет у нас только завтра днем. Я уверена, что Виктору ничего не грозит. По крайней мере, в ближайшее время. Преступникам слишком опасно что-то предпринимать именно сейчас. А выдержка у Любимы хоть куда. Вспомните историю с сыном.
— Кукушка! — кивнула Катя. — Но и Виктор хорош! Мог бы и побольше активности проявить в розыске сына. Мы же вот его нашли. И Любка нашла. А он по горячим следам и не смог! Странно.
И тут мы увидели, что из-за угла соседнего дома наконец появился Илья.
— И еще одного я никак не пойму, — задумчиво произнесла Мариша, когда мы все поднялись, чтобы идти ему навстречу, — почему Любима так прицепилась к этому дому в деревне? Что, на нем одном свет клином сошелся?
Дома, в Петербурге, мы оказались на следующий день ближе к ночи из-за того, что сначала задержался самолет, а потом мы долго не могли получить свой багаж.
— И зачем было тащить с собой всю эту «Массандру»? — злилась я на Маришу, то ли в четвертый, то ли в пятый раз наблюдая, как мимо нас проползает по ленте транспортера чья-то зеленая сумка с белой надписью на боку.
А нашего ящика с вином, на выбор, покупку и упаковку которого мы потратили весь последний вечер в Крыму, видно все не было.
— Может быть, бутылки перебились? — терзалась Катька. — Их же так швыряют!
— Не могли они разбиться! — сердилась Мариша. — Мы же отлично упаковали их в деревянный ящик, проложили одеялом, а внутрь забили махровые полотенца. По нему кувалдой можно было стучать и с высоты двух метров на пол бросать — ничего не билось. Я же при вас проводила испытания на бутылках с водой!
— Могли ограничиться несколькими бутылочками, — вздохнула я. — Взяли бы с собой в салон самолета и…
— Несколькими бутылочками! — пренебрежительно фыркнула Мариша. — Лично мне одной нужно не меньше десятка для сувениров. Если хочешь знать, меня все мои родственники просили привезти знаменитый крымский портвейн. И что, я должна была привезти одну бутылку на всех? Ты хоть понимаешь, что они бы со мной после этого сделали?
Родственников у Мариши и в самом деле много. Тети, дяди, двоюродные братья, троюродные сестры, четвероюродные дедушки. Даже не понимаю, зачем ей столько родни. Но, с другой стороны, раз уж завелись, не отстреливать же их и в самом деле.