Призрак с Кейтер-стрит
Шрифт:
Шарлотта посмотрела на него. Инспектор был мрачен. Разве он до сих пор не привык к смертям на своей работе, разве это еще трогает его?
— Она не была аморальной девушкой, — сказала она очень тихо, — просто молодая и еще немного глупая.
— Ну конечно. — Жалость отразилась на его лице. — Маловероятно, чтобы она имела связь с чьим-то дворецким. Я полагаю, ее стремления были направлены более высоко. Ее вряд ли продолжали бы принимать в том обществе, которого она искала, если бы она связалась со слугой, даже если бы тот был высокого ранга.
— Вы
— Так оно и есть, мисс Эллисон. Я не всегда следую правилам высшего общества, но я знаю, что они собой представляют.
— Вы меня удивляете, — сказала она зло.
— Вам не нравится мой насмешливый тон, мисс Эллисон?
Она вспыхнула. Это уже была настоящая наглость.
— Я нахожу, что вы стали вести себя нахально, мистер Питт. Если вы хотите задать мне какие-нибудь вопросы, связанные с вашей деятельностью, то, пожалуйста, задавайте. В противном случае позвольте мне позвать Мэддока, чтобы он указал вам дорогу отсюда.
К ее удивлению, он тоже засмущался и отвернулся от нее.
— Извините меня, мисс Эллисон. Последнее, чего бы я хотел, это обидеть вас.
Теперь смущена была Шарлотта. Питт выглядел несчастным, как будто она действительно оскорбила его. Это была ее вина, и она знала это. Она была невыносимо грубой, и он настолько забылся, что ответил ей тем же. Шарлотта использовала свое социальное превосходство и нанесла последний удар. Это не то, чем можно гордиться. Фактически, это злоупотребление положением, и это должно быть исправлено.
Она тоже не смотрела на него.
— Извините меня, мистер Питт. Я говорила необдуманно. Я не сержусь на вас, но я немного расстроена… обстоятельствами, вот и позволила себе… Пожалуйста, извините меня за мою грубость.
Инспектор говорил тихо. Эмили была права, у него очень красивый голос.
— Я ценю вас за это, мисс Эллисон.
И снова Шарлотта почувствовала себя очень неловко, зная, что он внимательно за ней наблюдает.
— И не нужно переживать за Мэддока. У меня нет никаких причин, чтобы арестовывать его. И скажу вам честно, я думаю, очень маловероятно, что он как-то причастен к этому делу.
Ей захотелось посмотреть ему в глаза, чтобы удостовериться, что Питт говорит искренне.
— Мне бы хотелось, чтобы у меня было бы хоть какое-то предположение, кто бы это мог быть, — продолжил он серьезно. — Это должен быть человек, который не остановится на двух или трех убийствах. Пожалуйста, будьте очень осторожны. Не выходите из дома одна, даже недалеко.
Шарлотта почувствовала, как ужас и смятение пронизали ее. Ужас при мысли, что какой-то безымянный сумасшедший бродит по улицам, где-то близко, за темными окнами, — и смятение от того, что она увидела в глубине глаз Питта. Ей это не показалось, он действительно… Нет, конечно, нет! Это был просто глупый язык Эмили. Он полицейский. Самый обычный. У него наверняка где-то есть жена и дети. Какой он большой, высокий, сильный, но не толстый… Шарлотте хотелось, чтобы Питт не смотрел так на нее. Кажется,
— Нет, — сказала она, проглотив слюну. — Я уверяю вас, что не намерена выходить из дома одна. И никто из наших не будет. Теперь, когда я ничего больше не могу сказать, вы должны продолжать свое расследование… в других местах. До свидания, мистер Питт.
Он открыл дверь и придержал для нее:
— До свидания, мисс Эллисон.
Во второй половине дня Шарлотта находилась в саду, обрывая увядшие розы, когда к ней подошел Доминик.
— Как красиво! — Он осмотрел розовые кусты, которые она обработала. — Интересно, я никогда не думал, что ты такая… организованная. Такое занятие больше подошло бы Саре — украшать природу. От тебя я ожидал бы, что ты оставишь все как есть.
Она не смотрела на него. Не хотела нарушать душевное равновесие, встретившись с ним взглядом. И, как всегда, сказала не подумав:
— Я делаю это не для того, чтобы было красиво. Срезать мертвые цветы нужно, чтобы растение не тратило свою энергию на них. Это помогает им цвести снова.
— Как практично. Ты говоришь, как Эмили. — Доминик срезал пару увядших головок и бросил их к ней в ведро. — Чего хотел Питт? Мне бы хотелось, чтобы он уже закончил опрашивать нас обо всех возможных обстоятельствах.
— Не уверена. Он был очень нахальным. — Тут Шарлотта подумала, что не должна бы говорить это. Может, он и был нахальным, но она тоже была резкой, и для нее это менее простительно. Но это, возможно, способ… заманивания людей, чтобы те разоткровенничались.
— Я думаю, с тобой это излишне. — Доминик засмеялся.
Ее сердце забилось сильнее. Привычка, фамильярность — все исчезло, как будто бы она повстречала его снова и была очарована им. Он был таким же, как и раньше, — смеющимся, мужественным, романтичным. Почему, ну почему она не была Сарой!..
Шарлотта опустила взгляд на розы, чтобы Доминик не мог прочитать эти мысли в ее глазах — она знала, что те ее выдают, — и стала лихорадочно искать слова для ответа.
— Он продолжал спрашивать о Мэддоке? — спросил он.
— Да.
Доминик срезал еще одну увядшую головку и бросил в ведро.
— Он действительно думает, что этот дуралей был так одурманен Лили, что, когда та выбрала Броди вместо него, последовал за ней и убил ее на улице?
— Конечно, нет! Он не так уж глуп, — ответила она быстро.
— Так ли это глупо, Шарлотта? Страсть может быть очень сильной. Если она смеялась над ним, издевалась…
— Мэддок? Доминик! — Она инстинктивно повернулась к нему. — Ты же не думаешь, что это он убил?
Его черные глаза оставались загадочными.
— Мне трудно в это поверить — как и в то, что кто-то может удавить женщину проволокой. Однако кто-то же сделал это. Мэддок известен нам только с одной стороны. Мы всегда видим его холодным и выдержанным: «Да, сэр», «Нет, мэм»… Мы не знаем, что он чувствует, какие мысли в его голове.