Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив
Шрифт:
Летчик нахмурился, но все же посторонился.
Феликс втиснулся в комнату и огляделся.
– Хм, ну и чистота у вас! Как в больнице. Скукотища! А это что за допотопная одежонка? Вы ее в музее выкопали?
Он взял пиджак, брезгливо повертел его в руках и бросил его на кровать. Затем побродил по комнате, провел рукой по подоконнику, прошелся пальцами по крышкам баночек на тумбочке.
– Вы что-то хотели, Феликс? – спросил летчик, хмурясь.
– Да-да, – рассеянно отозвался тот, не смотря на Симона. – Хотел узнать у вас, в котором часу ужин? И не найдется ли у вас чего-нибудь
Симон крякнул, повел шеей и в удивлении уставился на него.
– Ужин через десять минут, вы же слышали. Еды у меня здесь нет.
Феликс вздохнул. Выдвинул пару ящиков, заглянул в шкаф.
– Что вы себе позволяете! – Щеки летчика медленно начали наливаться багрянцем и вскоре приобрели цвет спелой вишни.
– Да не нервничайте вы так! Вижу, действительно ничего у вас нет, не врете. Ну что же, я пойду вниз. Проголодался, как волк!
Он вышел из номера и быстрым шагом направился к лестнице, что-то насвистывая.
Летчик возмущенно фыркнул, выглянул в коридор и проводил Феликса взглядом. Он уже собрался было захлопывать дверь, как вдруг услышал какие-то звуки из коридора справа. Летчик вгляделся в темноту, слабо освещенную закопченными светильниками.
Тут одна из дверей распахнулась, и свет из комнаты пролился на каменные плиты пола.
«Кажется, это номер Феликса», – снова удивился Симон.
Дверь приоткрылась еще на пару сантиметров, свет в комнате выключили, но человек все еще стоял на пороге, будто проверял, нет ли кого в коридоре. Затем дверь распахнулась полностью, и из номера выскользнула мадам Бриль. Она быстро захлопнула дверь и поспешила к себе в номер.
Летчик проводил ее задумчивым взглядом. Он покачал головой, пожевал губами и еще сильнее нахмурил лоб.
Глава 19
И ты, сын его Валтасар, не смирил сердца твоего…
За это и послана от Него кисть руки, и начертано это писание.
И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин.
Мари быстро переоделась в светло-голубое платье, собрала волосы в высокую прическу и спустилась в залу.
Уже на ступенях веселый гул подхватил ее и, как игривый морской прибой, утащил за собой в сверкание и блеск праздника.
Дом светился огнями. Сияла елка, и аккорды вальса кружили под сводами высокого потолка. Стол изнывал от изобилия серебра, хрусталя и фарфора.
Блеск залы, топот и смех оглушили Мари. Она тряхнула головой и провела рукой перед лицом.
– Валтасаров пир 58 , – пробормотала, чувствуя, что перед глазами начинают плясать разноцветные точки.
58
Валтасаров пир – символ беззаботного веселья накануне неминуемой беды.
– Ты о чем? – удивился Женька, озирающий
Мари потрогала кулон на груди.
– Да так, – тихо ответила она, – что-то у меня сегодня сердце не на месте.
В холле было весело.
Мишель оседлал новую игрушечную лошадку и скакал вокруг елки, выкрикивая что-то задорное, боевое и совершенно неразборчивое.
Анюта сидела на полу среди груд оберточной бумаги. Замерев от восторга, она одной рукой прижимала к груди метрового Кота Батона – плюшевую игрушку в виде подушки. Другой рукой она поглаживала стопку книг в красочных обложках, с которых подмигивал мальчик с зигзагообразным шрамом на лбу.
Управляющий переоделся в атласную рубашку фисташкового цвета. Он бегал около стола и в возбуждении шевелил кустистыми бровями. Ван Фу суетился рядом.
Они с удивительным проворством метали на стол блюда со снедью. Чего там только не было! Жаркое из телятины и дичь, цыплята и золотистые куриные крылышки, тарелки с мясными пирогами и салаты. За ними последовали пиалы с душистым супом и чесночные гренки, затем жареные колбаски с капустой и картофельным салатом. И, конечно же, бесчисленные тарелки с сырами на любой самый изысканный и требовательный вкус.
– Амадей, не путайтесь у нас под ногами! – прикрикнул управляющий.
Кот настойчиво терся головой о его ботинки и громко мяукал, потеряв самообладание от умопомрачительных запахов.
– Я же наступлю вам на хвост! Где ваше достоинство?
– Мяу! – обиженно сказал Амадей.
Он взмахнул хвостом и отошел от стола на безопасное расстояние. Потом сел прямо в горшок с карликовым деревцем, поджал под себя лапы и стал наблюдать за приготовлениями из-под полуопущенных век.
Наконец, на стол водрузили сочного пятикилограммового фаршированного гуся, пышущего жаром.
Рядом примостили блюдо с хорошо прожаренным, покрытым хлебными крошками карпом. Прозрачный сок, блестевший на дольках лимона, вызвал у Мари оскомину.
Женька следил за руками управляющего, затаив дыхание.
– Горбатые моллюски… Что за великий человек! – пробормотал он отчего-то севшим голосом. – Даже мне всего этого не съесть…
Наконец раскрасневшийся повар, кряхтя от натуги, вынес из кухни горячий рождественский пудинг с веточкой остролиста.
– Фу! – Управляющий смахнул бисеринки пота со лба. – Ну вот, все почти готово. – Он придирчиво оглядел ломящийся от яств стол. – Эх, и зачем я сам себе палки в колеса вставляю! – пробормотал он себе под нос. – Ну да ладно, Рождество – моя слабость. Ван Фу, звони к ужину!
Мелодично забренчал колокольчик, и гости принялись отодвигать кресла и рассаживаться.
Во главе стола восседал Зиггер. Глаза его возбужденно блестели, и наряд находился в полном соответствии с выражением лица: к праздничному смокингу и шелковой рубашке добавился сиреневый бант, украшенные камнями запонки и китайская нефритовая подвеска на поясе. На лице его играла загадочная улыбка Моны Лизы.
– Вы сегодня в прекрасном расположении духа! – заметила Мари.
Хозяин лишь улыбнулся еще загадочнее и сделал большой глоток вина.