Призрак замка Тракстон-Холл
Шрифт:
– Что? – насторожился Подмор.
– Совсем недавно вы потеряли близкого человека.
Тот изумленно раскрыл рот:
– Как? Как вы узнали? От этой Жожеску? Старая карга, терпеть ее не могу.
– Нет, – покачал головой Конан Дойл. – Когда мадам Жожеску держала вашу ладонь, я заметил женское обручальное кольцо на мизинце. Память?
– О покойной невесте, – пробормотал Подмор, опустив глаза.
– Благородный жест, сэр. Сожалею о вашей утрате. Действительно стоило обратиться к медиуму, – сочувственно
– Вы тоже кого-то потеряли? – спросил Подмор, не сводя глаз с Конан Дойла.
– Моя любимая жена умирает от чахотки. Ей недолго осталось, и я пытаюсь смириться.
Впервые на лице молодого человека промелькнуло что-то похожее на сострадание.
– Через леди Тракстон вы общаетесь с любимой? – вступил в разговор Уайльд.
Подмор кивнул. У него задрожали губы, глаза увлажнились. Он поспешно отвернулся.
– Я побывал у многих шарлатанов, после того как потерял Марию. – Презрительная складка появилась у его рта. – Леди Тракстон единственное исключение. Она подарила мне надежду.
Такая восторженность не соответствовала его обычному настроению. Конан Дойл ясно увидел, что бесконечная презрительность молодого человека служила пластырем для его глубокой незаживающей раны.
– Сеансы проводились в Мэйфейре, в доме сорок два по Кресент-стрит?
Подмор изменился в лице, догадка попала в цель.
– Кто вам сказал?
– Я побывал там… недавно.
– Признаюсь по секрету, – начал Подмор, убедившись, что никто не подслушивает, – ведь я поклялся молчать. На сеансах присутствовали представители столичной знати, даже из сословия пэров.
– А кто-нибудь из Общества?
– Сиджвик, сэр Уильям в вечном подпитии и, разумеется, наш крупный землевладелец.
– Неужели лорд Уэбб?
– Он при ней неотлучно.
– Доктор Дойл, – позвал Генри Сиджвик, – можно вас на пару слов?
Конан Дойл постоял в нерешительности, и они с Уайльдом приблизились к пылающему камину. Жар проникал сквозь ткань брюк.
– Насчет сеанса…
– Да?
– Вы хотели сорвать мероприятие и посеять страх среди нас?
– Ни в коем случае, – заверил Конан Дойл, лихорадочно подыскивая уважительную причину. – Просто пытался узнать о том, что предначертано в будущем. – Он умолк.
– С чего вы взяли, что кто-то из нас желает причинить вред другим?
– Нет, это не касается всех, просто… последнее время я много думаю…
Сиджвик смотрел недоверчиво. Конан Дойл старался пустить его по ложному следу рассказом о болезни жены, Туи. Через десять минут он вырвался из цепких лап президента и вернулся к Уайльду, грудью вставшему на защиту подноса с горячительным.
– Похоже на допрос с пристрастием, – заметил Уайльд, наливая себе коньяк.
– О да! Все-таки я усыпил его бдительность.
Уайльд обратил внимание на пустую рюмку друга.
– Хочешь выпить, Артур? – предложил он,
– Самое время. – Он протянул рюмку. – И не скупись, хочу сегодня спать как убитый.
Булькающая струйка полилась из горлышка.
– Что скажешь об откровениях господина Подмора?
– Мне немного не по себе. Оказывается, у нашей компании больше связующих нитей, чем могло показаться.
– Мне тут кое-что подумалось о господине Подморе, – сказал Уайльд, оглядываясь, нет ли поблизости чужих ушей.
Остальные члены ОПИ покидали комнату, желая всем спокойной ночи. Только Подмор развалился в огромном кресле с закрытыми глазами, уронив голову на грудь.
– Наш вечно бодрствующий друг храпит наяву, – заметил Уайльд.
– Тсс! – Конан Дойл приложил палец к губам. – Вдруг он притворяется, чтобы подслушать нас.
– Храпит он убедительно.
Конан Дойл оттащил Уайльда за локоть подальше от Подмора. Они затаились у доспехов, водруженных после ремонта на прежнее место; вмятина на нагруднике так и осталась.
– Что ты подумал о Подморе?
– Я вот о чем… Надо удостовериться, мало ли что. – С этими словами он поднял забрало, заглянул внутрь доспехов и зашептал в самое ухо Конан Дойла: – Посуди сам, наш Подмор – страстная натура. Он был ярым сторонником Дэниела Дангласа Хьюма, а разочаровавшись, превратился в злейшего врага. Сейчас он превозносит леди Тракстон как истинного медиума, а что, если он утратит веру в ее способности?
Конан Дойл нахмурился.
– Не забывай, – продолжал Уайльд, – леди Тракстон для него единственное связующее звено с погибшей любимой. И тут Подмор уличает – или только подозревает – своего медиума в обмане. Что он почувствует?
Конан Дойл нервно покусывал усы, обдумывая такую возможность.
– Его ненависть удесятерится.
– Вместе с жаждой крови?
– Не думаю, – осторожно ответил Конан Дойл.
– Брось, он то и дело враждует с шарлатанами, открыто высмеивает их трюки. При упоминании Хьюма вообще лезет на рожон. Как он перенесет предательство леди Тракстон?
Конан Дойл стоял, перекатываясь с пяток на носки.
– Ты во многом прав, Оскар, но я не верю, что он способен на убийство.
– Почему нет? Он скользкий тип, высокомерный и язвительный.
– Чтобы попрать устои общества, решиться на такой противоестественный поступок, нужны определенный склад ума, внушительная фигура. Мистер Подмор не таков.
– Вспомни Наполеона – а сколько бед он натворил.
Конан Дойл прыснул со смеху:
– Нет, ты меня не убедил.
Некоторое время они молча потягивали коньяк.
– Как тебе сеанс, Оскар? – прервал паузу Конан Дойл.
Ирландец опрокинул рюмку в рот и расплылся в блаженной улыбке:
– Как театрал, могу тебя уверить: нам сегодня показали обыкновенный спектакль.