Призраки Каллисто
Шрифт:
– Честно?
– Рискнём.
– Звонок товарищу Столярову.
– Бросьте, Джордж, какой он товарищ.
– Он тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения, успел побывать в этом их коммунистическом союзе молодёжи, комсомоле. Значит, товарищ. И вообще, вы недооцениваете русских в этом смысле.
– То есть?
– Все они как были, так и остались товарищами. Просто некоторые хорошо маскируются под господ.
– Джордж! – засмеялась Оливия. – Я понимаю вашу ненависть к коммунизму, как идеологии, но право, это иногда похоже на паранойю.
– Лучше быть параноиком,
– Три – это вряд ли, – сказала Оливия.
– Но помечтать-то можно?
– Помечтать можно. Когда нужно звонить?
– Лучше всего сегодня. Ещё лучше – прямо сейчас.
– Ого, – сказала госпожа Президент.
– Время не ждёт. Как говорят русские, надо ковать железо, пока оно горячее.
– Они так говорят? Кстати, Джордж, давно хотела спросить. Откуда у вас такое хорошее знание России и вообще русских, включая язык?
– Они наш главный противник на этом шарике, – сказал Редвуд. – А противника нужно хорошо знать.
– Окей, пусть будет по-вашему. Попробуем заняться ковкой горячего железа, – она протянула руку, сняла трубку телефона. – Соедините меня с Президентом России. Прямо сейчас. Да, жду.
Редвуд поднялся, намереваясь покинуть Овальный кабинет.
– Сидите, Джордж, – попросила Оливия, прикрыв ладонью микрофон. – Как ни странно, мне с вами спокойнее. Сейчас всё и выясним.
Редвуд кивнул и снова уселся. Ему было приятно доверие Оливии, и он подумал, что, пожалуй, поторопился в своих оценках. Возможно, из госпожи Трэвис выйдет толк.
– Да, – сказала в трубку она, – я готова, – быстрая улыбка. – Здравствуйте, Александр, рада вас слышать! – Оливия говорила по-английски. Редвуд знал, что её слова, так же как и говорящего по-русски Президента России, синхронно и почти безупречно переводит ИИ последнего поколения, специально натасканный на эту задачу. – Спасибо, что согласились уделить мне минуту вашего драгоценного времени…
Голоса русского Президента Александра Столярова Госсекретарь США Джеймс Редвуд не слышал. Но по репликам Оливии мог сделать вывод, что беседа идёт в нужном русле. Хотя и не так удачно, как можно было надеяться.
– Александр, я не буду долго ходить вокруг да около. Скажу прямо. Мы очень рассчитываем на участие в исторической миссии вашего чудесного космического корабля. Я имею в виду «Россию», разумеется. Да. Да. Финансирование – это само собой. В должном размере, мы не останемся в стороне, в конце концов, дело общее, всё человечество заинтересовано, и мы тоже… Да. Да, конечно. Непременно. Так вот, речь о непосредственном участии американских астронавтов. У нас давнее и успешное сотрудничество в этой области, не мне вам рассказывать. Скажу прямо. Мы бы хотели два места в экипаже. Видите, как скромно? Всего два из семи… Одно? Господин президент, честно скажу, что хотела торговаться о трёх. Постеснялась. Но при всём уважении, одно – это слишком мало. Два. Вот и Госсекретарь здесь рядом со мной, и он тоже просит два. Правда, Джордж?
– С глубочайшим уважением, – подтвердил Редвуд. – И передайте
– Он подтверждает, – сказала Оливия в трубку. – Два. С глубочайшим уважением. И просит передать своё восхищение вашей смелостью и решительностью. Спасибо, передам. Так что скажете?
Некоторое время она молчала, внимательно слушая, что говорит ей русский Президент, затем сказала:
– Хорошо, спасибо, Александр. Я всё поняла. Мы готовим двоих, но гарантировано рассчитываем на одного. Пока рассчитываем, – слово «пока» она произнесла с нажимом. – Я сообщу НАСА, они свяжутся с вашими службами сегодня же. Да. Хорошо. Рада была пообщаться. До свидания.
Он положила трубку. Хмыкнула. Растёрла щёки. Коротко и внимательно посмотрела на Джорджа.
– Знаете, что он потребовал за второе место? – осведомилась.
– Потребовал? – переспросил Джордж.
– Хорошо, предложил обмен. Но это было очень похоже на требование. Хоть и мягкое, признаю.
– Мягкое требование… – повторил Редвуд. – Попробую догадаться.
Он сделал вид, что напряжённо, но быстро думает, затем сказал:
– Крым?
– В точку. Он хочет, чтобы мы признали Крым русским.
– Хм.
– Это всё, что вы можете сказать?
– Ну почему же, могу и больше.
– Давайте, – кивнула Оливия. – Только честно.
– У нас прямо день честных высказываний, – заметил Редвуд.
– Я этому только рада. Итак?
– Фактически, Крым давно русский, – решительно произнёс Редвуд. – А главное, всегда им был и вряд ли в обозримом будущем положение изменится. И местные жители не мыслят себя вне России. Но об этом не будем, иначе далеко уйдём. Скажем о насущном. Двадцать лет – это много. Можно и признать. Тем более, многие уже признали. Те, кто подальновиднее.
– То есть, вы предлагаете сдаться и признать, что наш, как вы говорите, главный противник нас победил? – осведомилась госпожа Президент. Неожиданно тон её стал ледяным.
Не верю, подумал Редвуд. Хотя в Голливуде бы оценили. Я даже знаю парочку конкретных продюсеров.
– Проиграть сражение – не значит проиграть войну, – сказал он. – А Украина, если уж быть откровенным до конца, нам больше не интересна ни в каком виде. Она давно не козырь, а балласт. Шестёрка, которую сбрасывают в надежде на флеш-рояль в прикупе. Поэтому, повторю, можно признать. Но двух мест в экипаже за такое признание мало.
– Три места нам не удастся получить, сразу вам говорю, это утопия. Я хорошо знаю Александра Столярова, поэтому даже заикаться не стала.
– Бог с ним, с третьим местом.
– Окей. Что ещё? Ближний Восток, Индонезия, пересмотр Договора об Антарктиде?
– Нет, – покачал головой Редвуд. – Эти вопросы можно решать обычным дипломатическим путём. А мы куём железо, не забыли? Поэтому я бы посоветовал очень мягко потребовать или попросить, как сами решите, полноценного участия США в строительстве второго межпланетного корабля. С допуском ко всем технологиям, включая технологии ядерной энергодвигательной установки, ионных двигателей и противорадиационной защиты.