Призраки подземелья
Шрифт:
Перед ними высился полуразрушенный замок с выжженными, почерневшими глазницами окон — печальное напоминание о вельможах Радвилах. Время безжалостно точило стены этого замка. Замок перестраивали, ремонтировали, и то, что не сделали века, довершила последняя война. Остались только почерневшие, потрескивавшиеся стены. И лишь кое-где среди обгорелых остатков извести, среди потрескавшейся штукатурки над дверями и окнами еще были заметны великолепные карнизы верхних этажей, замысловатые лепные украшения с гербом Радвилов.
Перед войной замок приспособили под центральный почтамт: окна
— Лезем, лезем! Может, и подвал какой-нибудь найдем! — не унимался Йонас.
— Так сразу и нашел! Здесь надо будет произвести раскопки, тогда, возможно, и найдем что-нибудь, — серьезно объяснил Костас.
— Вот бы сокровища! Найти бы! Что? Или плохо? — не унимался Зигмас.
— Ромас, чего мы ждем! — не выдержал Йонас. — Полезли!
— Что же там делать голыми руками, нужны инструменты.
— Так чего мы стоим? — возмутился Йонас. — Пошли за инструментами! Возьмем, принесем сюда и начнем раскопки.
Но почему-то никто не поддержал Йонаса.
— Подумаешь, лазить по развалинам! — пренебрежительно фыркнула Ниёле. — Что нам, в городе места мало?
Зигмас тотчас присоединился к девочке:
— Верно. Если тут что-нибудь и было, так за столько веков давно уже нашел кто-нибудь. Но если Йонас хочет, пусть сам лезет.
Остальные молчали.
Йонас вдруг схватился за голову:
— Ай! Как же это я совсем забыл, что мне надо быть дома?
Он оглянулся, ожидая, что скажут Симас и Ромас. Уж не подумают ли они, что Йонас струсил. Нет. Ребята не смеются.
— Давайте завтра придем сюда, — предложил Ромас.
— Ага! Завтра! Это хорошо! — обрадовался Йонас.
Так все и разошлись.
Но под вечер Йонас прибежал к Ромасу. Он был очень взволнован. Оказалось, что Йонас, когда мать ушла, уговорил братишку поиграть дома одному, Йонас даже подарил ему лучший свой меч, оклеенный серебряной блестящей бумагой. А сам убежал. Он обегал товарищей и сумел всех оповестить. Только Зигмаса не нашел.
Йонас торопливо вывел Ромаса в коридор и зашептал:
— Ромас, идем в развалины, я свободен!
— Вдвоем? — удивился Ромас.
— Нет, с Костасом и Симасом. Только Зигмаса не нашли. А Ниёле сама не хочет, она договорилась с девчонками в кино идти.
— Где они?
— Ждут на улице.
— Надо подумать. Лучше, чтобы и Зигмас был. Да и поздно уже сегодня.
— Ничего не поздно! И потом, какая разница — там же все равно темно. А Зигмасу завтра все расскажем.
Возражать не приходилось. Тем более, что и Ромаса самого манили развалины.
— Что с тобой, нога болит? — спросил Ромас, видя, как Йонас хромает, спускаясь по ступенькам, словно нога у него деревянная.
Вместо ответа Йонас вытащил из штанины железную кочергу.
Костас и Симас, поджидавшие на улице, тоже были не с пустыми руками. Один держал небольшую лопатку, завернутую в газету, второй — мотыгу,
Видя, что товарищи так серьезно подготовились, Ромас вернулся домой и прихватил карманный фонарик.
Ребята отыскали обнаруженный днем пролом и один за другим пролезли в него.
На улице только начинало смеркаться, а здесь их сразу окружили сумерки; словно сквозь туман вырисовывались очертания стен, проемы окон и дверей.
Друзья стояли в полуразрушенном квадратном помещении. Под ногами валялись обломки кладки, кучи кирпича и камня; словно гигантские змеи, извивались исковерканные железные балки, торчали обгорелые концы деревянных перекрытий.
— Ромас, посвети, — прошептал Костас.
— Потом ничего не увидишь.
— Я уже и так не вижу.
И действительно, Костас ничего не мог разглядеть сквозь очки. Словно их кто-то заклеил бумагой.
Йонас, уже успевший осмотреть помещение и даже кое-где копнуть своей кочергой, доложил:
— Тут ничего нет, пошли дальше.
Осторожно переступая через глыбы штукатурки и кирпича, исследуя каждый закоулок, они миновали полуразрушенное помещение. В одних местах грозно нависали над головой ступени лестниц, в других перекосившаяся стена, казалось, рухнет от малейшего прикосновения. Ребята обходили эти опасные места.
Вдруг их обостренный слух уловил какой-то звук, доносившийся словно из подземелья. Они остановились и стали прислушиваться. Но вокруг снова было тихо и спокойно, лишь на улице промчалась машина да слышались голоса прохожих. Двинулись дальше. И вдруг рядом за стеной послышался стук, грохот… Ребята замерли. Теперь уже был ясно слышен скрежет железа о камень. Потом отчетливо донесся скрип открываемой двери. У ребят мороз пробежал по коже, Йонас, стоявший у дверного проема, увидел, как в соседнем помещении, откуда доносились эти таинственные звуки, мелькнуло что-то белое, исчезло и снова замаячило… И показалось Йонасу, что это тень отца Хауста — страшного отравителя. Приоткрыв железную дверь подвала, призрак выбирается наружу, чтобы заманить ребят в подземелье… От страха волосы Йонаса встали дыбом. Он попятился, бормоча: «Привидение, привидение!» Ужас товарища передался стоящему рядом Костасу, хотя тот ничего и не видел. Охваченные страхом, они оба отступали, пока в темноте не наткнулись на Ромаса.
Ромас схватил Йонаса за плечо и прошептал:
— Погоди, не шуми, надо выяснить, кто там.
Йонас, хоть и дрожал от страха, остановился. Костас наткнулся на него, и оба упали, Йонас испуганно взвизгнул. В это время из-за стены послышался не то стон, не то всхлип, не то мольба:
— Хи-хи-хи… Я ни-и-че-е-е-го-о-о… Я — я…
Ужас обуял ребят, Йонас вскочил и бросился к отверстию в стене. Костас, выставив вперед руки, мчался следом. Ромас и Симас пятились назад. Первым опомнился всегда хладнокровный Симас: