Призраки подземелья
Шрифт:
Пригласили врача. Тот осмотрел учителя и посоветовал отдохнуть, не волноваться, ни о чем не думать…
Но чем больше говорили ему о покое, тем беспокойней становился старик. Он стал раздражительным, высох, похудел и все реже поднимался с постели.
Таким и застали его ребята. Когда они вошли, старый учитель лежал, закрыв глаза и не шевелясь. Издали могло показаться, что он даже не дышал.
Но вот веки учителя дрогнули, ресницы приподнялись. Лицо ожило. Взгляд остановился на Ромасе и перескочил на Симаса и Ниёле.
— Навестить пришли? — устало сказал он. — Спасибо…
— Мы… мы не знали, что вы больны, — забормотал Ромас, чувствуя, что говорит совсем не то, что надо.
Больной нахмурил брови:
— Что же тогда привело вас ко
Ромас набрался храбрости и сделал шаг к кровати:
— Учитель, вы же знаете латинский язык… Вы не раз говорили нам… читали наизусть…
— У вас организован кружок латинского языка? — усмехнулся учитель.
— Нет, мы пришли к вам за помощью. Нам очень нужно…
— Я, старый пень, еще кому-то нужен! — воскликнул учитель. — А не заблуждаешься ли ты, мальчик?!
— Пожалуйста, не говорите так! — вмешалась в разговор Ниёле, едва сдерживая слезы. — Мы к вам… Вы не думайте…
— Очень разумный совет. Благодарю тебя, мудрое дитя… — Он приподнялся на подушках и вдруг быстро спросил Ниёле: — А ты понимаешь, что значит не думать?
Девочка в замешательстве молчала.
— Могу объяснить, — продолжал учитель. — Человек — сумма двух элементов: мысли и дела. С делами я давно покончил, остались только мысли. «Cogito ergo sum», — утверждал древний философ: «Мыслю, следовательно, существую». Стало быть, перестав мыслить, я перестану существовать. Так получается по законам логики…
Честно говоря, ребята не совсем поняли, о чем так горячо рассуждал учитель. Но они всем сердцем сочувствовали старому доброму учителю, от которого они всегда видели только хорошее.
— А впрочем, — помолчав, сказал учитель уже другим тоном, помягче, — вы же пришли сюда не для того, чтобы слушать упражнения в красноречии? Вам нужно прочесть что-то по-латыни, если я вас верно понял?
Ромас придвинулся поближе к больному:
— Нужно прочесть одну старинную рукопись, но мы не знали, что вы больны… Вдруг это может повредить…
— Вздор! — отмахнулся учитель. — Мне уже ничто не повредит. Давайте!
Ромас колебался, но за его спиной послышался дружный и громкий шепот: «Дай, дай…»
Ромас вытащил из-за пазухи бумаги.
— Но это тайна, учитель! Понимаете, тайна. Никто не должен об этом знать. Только мы и вы, больше никто, что бы ни случилось! — серьезно предупредил Ромас.
Лоб больного прорезали две глубокие морщины. Он поглядел на ребят удивленно и, как казалось им, даже обиженно, но понемногу морщины разгладились, и в уголках губ появилась легкая улыбка.
— Разумеется. Тайна есть тайна!
Завещание
— «Homo in hoc improbo mundo, pleno vanitatis et contemptionis, ludicrus solum hospes est…» — учитель читал и читал, не отрываясь, медленно, чуть торжественно, как бы наслаждаясь великолепием латинских созвучий. А ребята глядели на него во все глаза, ничего не понимая, и, сгорая от желания поскорее узнать, что скрыто за этими чужими словами, глядели так пристально, будто надеялись по его лицу, по движению губ разгадать тайну рукописи.
Но учитель, казалось, забыл о своих слушателях и все читал. И чем дальше, тем проще становилась манера чтения, чувствовалось, что теперь старика увлекает уже не звучность языка, а содержание рукописи. Потом он начал спешить — перелистывал сразу по нескольку страниц, забегал вперед и снова возвращался к прочитанному.
Ребята ждали, не смея задавать вопросы.
— Ого, и про Кульветиса [1] не забыли! — воскликнул учитель с удивлением.
— А кто это такой? — Ромас прикусил язык, но было поздно: вопрос вылетел.
1
А. Кульветис — один из основателей литовской письменности, профессор Кенигсбергского университета, деятель реформации.
— Ах, да, вы же ничего не понимаете… Так что, будем
— Да, да-а! — обрадовались ребята. — Если вам не трудно… Если вы не устали…
Учитель, опершись на локоть, немного приподнялся, устроился поудобнее.
— Устал! — учитель усмехнулся. — Я в первый раз за последнее время немного отдохнул. Ну, слушайте: «Последняя воля отца Хауста…» Это завещание духовного лица, — объяснил учитель. — А что он за человек, вам самим будет ясно… «Человек в этом презренном мире суеты и соблазна — кратковременный гость, и не дано ему знать, когда пробьет его последний час. Посему я, ничтожный слуга и воин Христа, отец Хауст, милостью господней немало лет проживший в этой юдоли слез, ныне, лежа на смертном одре и ожидая, когда душа расстанется с грешным телом, хочу объявить свою последнюю волю. И пусть послушник [2] Фабий слово в слово запишет ее и вручит достопочтенному отцу Себастиану, исполнителю воли моей.
2
Послушник — человек, который готовится стать монахом и проходит «испытание» послушничества. Послушники исполняют в монастырях низшие обязанности во время церковной службы и в хозяйстве, что символизирует их послушание.
Имущества я никакого не имею и завещать не могу. Разумом я никогда не жаждал богатства, ибо сказано: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и отец ваш небесный питает их». Однако сердцем, да простит господь меня, грешного, к ничтожной мишуре этого суетного мира склонен был. Оставляю церкви нашей немногие драгоценности, ко мне попавшие во время то, когда святая церковь поднялась на борьбу с еретиками [3] . И мы, верные воины Общества Иисуса, благословленные генералом нашего ордена Лойолой [4] , защищали веру словом, пером и мечом…»
3
Еретик — последователь религиозного учения, полностью или частично противоречащего господствующей религии.
4
Общество Иисуса — официальное название ордена иезуитов. В 1534 году испанский дворянин Игнатий Лойола основал монашеский орден, поставив перед ним задачу «борьбы за чистоту веры и интересы римско-католической церкви». В 1540 году папа римский утвердил новый орден, под названием Общество Иисуса, и целиком поставил его себе на службу. Общество Иисуса до сих пор является одним из самых многочисленных, богатых и политически активных католических монашеских орденов.
Учитель остановился и спросил:
— Понятно теперь, кто такой отец Хауст?
— Конечно, — с готовностью ответил Костас, — он иезуит. А иезуитов послал сюда папа римский. Они…
— Ладно, — Симас толкнул приятеля в бок, — без твоих лекций разберемся… Читайте, пожалуйста, дальше.
— «…Я служил господу и в Италии, и в Польше, а затем и в Литве, — читал учитель. — Прибыв в Вильнюс, мы застали крамолу и безбожие, расплодившиеся, как сорняки на ниве. Насаждали их здесь вероотступник Авраам Кульветис, священник Виклефас, а также вельможи Радвилы, Каткевичи, Валавичи и прочие. Этот Кульветис даже школу еретическую основал, где богохульствовал, против святой мессы [5] и постов выступал, а также ратовал за то, чтобы церковные и мирские книги не по-латыни печатались, а на местном литовском языке.
5
Месса — католическое богослужение. Здесь речь идет о реформе обряда католической церкви, богослужения.