Призраки солнечного ветра

Александрова Дилара

Иллар Марф. Шестьдесят три года. Помощник завхоза. При жизни честно заработала репутацию такой же скряги, как и дядюшка Миззер. Правда, не настолько занудной. Спокойное, умиротворенное лицо женщины покрылось кристаллами льда, начавшими подтаивать.

Дальше — больше. Трийод Акклист, Венфель Зирт, Игорь Морример… Отчаянно хотелось кричать. Сердце снова бешено заколотилось.

Не дойдя и до половины, Медея остановилась, пытаясь хоть как-то отойти от шока. Оперевшись обеими руками о бортик рядом стоящего модуля, она опустила голову и глубоко вздохнула. А потом взглянула на соседний труп. Составив конкуренцию запекшейся ране, легкие морщинки непонимания появились на заляпанном кровью лбу.

В очередной раскрытой капсуле лежала мумия. Самая что ни на есть настоящая: с высохшей коричневой плотью, оголенными, словно оскал, зубами и впалыми глазницами. Время на мгновение остановилось. Девушка подняла голову и огляделась вокруг. Пришло нестерпимо ужасающе понимание, что вокруг больше ничего нет. В самом натуральном смысле — ничего. Растения испарились. Сквозь толстый слой пыли, местами не тронутой фильтрацией воздуха, с трудом узнавались сосуды гидропоники. Склянки, приборы и все твердое валялось на полу где попало, разбитое и частично выведенное из строя. Ужасная догадка иглой вонзилась в мозг. Медея бросилась к панели ближайшей капсулы, чтобы посмотреть дату вывода из сна.

Перферд Грандзор. Четырнадцать лет. Дата окончания сессии 8 августа 2701 года по грегорианскому календарю.

Ноги сами понесли от одного модуля к другому: 14 декабря 2648 года, 17 мая 2614, 3 июля 2503… Шеренга иссушенных тел раскинулась до самого конца отсека, а даты неумолимо таяли, теряя свои годы. Остановившись, Медея посмотрела на оставшиеся мумии. Резко развернувшись, она побежала к своей капсуле, даже не удивившись, откуда взялось вдруг столько сил. Поравнявшись со своим модулем, девушка увидела тусклые цифры на запыленном мониторе временного отсчета: 27. 09. 2844. Дата стояла, как приговор. Силы покинули тело. Рот раскрылся сам, издавая нечто, похожее то ли на судорожный хрип, то ли на неудачную попытку заплакать. Мысли, и до этого не отличавшиеся стройностью своего хода, начали путаться.

Сколько времени прошло? Час, два, три… Может, больше. Медея лежала на полу. Почти так же безжизненно, как и все, кого она знала. Без каких-либо мыслей и желаний. И, наверное, так бы и осталась лежать, если бы не Артифа.

— Напоминаю о критическом уровне энергии. Система жизнеобеспечения локализована до одного отсека. Ее поддержание будет производиться за счет отключения капсул гибернации.

Слова заставили выйти из транса, вздрогнуть и, казалось, даже вернуться в новую реальность. Вдруг стало понятно, откуда взялся такой колоссальный разрыв между датами смерти экипажа корабля. Модули работали за счет ядерной энергии, идущей от центральной энергетической системы и оттягивали на себя в разы больше ресурсов, чем рядовая система жизнеобеспечения. Когда ресурсов стало не хватать, корабль начал будить экипаж без приказа капитана, применив базовый протокол на случаи нештатных ситуаций. Что-то пошло не так. Случилось нечто, что не активировало систему реабилитации и люди просто погибли.

Все еще лежа на металлическом полу, девушка робко взглянула через плечо. Вверх. Безмолвные, но живые, впереди лежали несколько человек и ждали своего пробуждения.

— Артифа, сколько лет прошло с первой активации последней фазы сна? — хлюпая носом, пропищала выжившая.

— Прошел триста девяносто один год, четыре месяца и двенадцать дней.

Сев на пятую точку, девушка обхватила руками колени и задумалась. Решив взять себя в руки, она исполнила задуманное слишком буквально.

— Каково состояние корабля?

Бессмысленно спрашивать иное. Больно было спрашивать иное.

Через мгновение пришел полный отчет: «Состояние корабля предкритическое. Разгерметизация третьего, пятого и четырнадцатого отсеков. Пробита обшивка. Уровень стойкости щита к астероидному потоку крайне низок.

Запас ядерной энергии — шестьдесят восемь мегадоурсов, что составляет восемьдесят семь лет, двадцать три дня, девять минут и три секунды поддержания системы жизнеобеспечения отсека гибернации, включая продление в виде оптимизации ресурсов. Выведены из строя часть мыслительных модулей и логический отдел искусственного интеллекта корабля. КПД его процессоров — пятьдесят шесть процентов. Выведены из строя три двигателя из пяти. Два из них не подлежат восстановлению. Доступные источники энергии — батареи солнечного ветра. Необходимые условия активации: разворот корабля по заданной траектории. Начать расчеты координат?»

Не без труда, Медея снова встала. Пройдя мимо Ашеры Гловшессинг, она направилась к остальным работающим модулям. Облегченный выдох. Фидгерт и Анна. За ними — Баргет Скайни. Остальные — пустые. Триста девяносто один год, и это все, кто остался в живых.

На задворках разума сама собой возникла внезапная догадка. С ней вместе прорвалась неожиданная, совсем неуместная радость.

«Если бортовой помощник счел солнечные батареи достаточным источником питания, значит, излучение достаточно сильное», — осенило девушку.

— Артифа, как близко мы от Солнца?

— Расстояние до Солнца — двести тридцать восемь миллионов километров. Все данные будут выведены для ознакомления. Предоставить более точные?

— Пока не нужно, — Медея не была уверена, что справится с потоками цифр. — Скажи, сколько примерно до Марса и когда будет оптимальная точка сближения?

— До Марса тридцать пять миллионов километров. При движении по оптимизированной траектории с имеющимися ресурсами возможно достичь точки сближения через два месяца и семнадцать дней.

— Сможем ли мы долететь до Земли?

— Общее состояние корабля позволяет долететь до Марса, если использовать энергию солнечного излучения. Вероятность достижения Земли составляет семнадцать целых и три десятых процента.

Вздох то ли облегчения, то ли разочарования вырвался из груди. С одной стороны, выжившим крупно повезло, что осталась возможность достигнуть обитаемой планеты. А с другой чувствовалась острая досада оттого, что вернуться домой не выйдет. При этом не было никакого страха, что Марс за такое долгое время может оказаться не обитаем. Может быть, потому, что шок еще не прошел. Все делалось автоматически, будто в тумане.

— Начни расчет координат и запускай солнечные батареи. Восстанови жизнеобеспечение корабля по основным пунктам. Жилые зоны пока не трогай, займись только командным, медицинским отсеками и столовой. Предоставь отчет и… и спроси меня, если будут какие-то трудности.

Немного качнуло, корабль начал оживать. Вибрация прошла по корпусу, послышался скрип металла. Шум пробуждающихся внутренностей судна немного пугал, но более все же вселял надежду. Началась кропотливая, важная работа. Пока только в единственном месте, в котором еще теплилась жизнь.

Бледные ладони прикоснулись к поверхности входного люка. Теплый. Прошла пара часов с тех пор, как Артифа начала приводить корабль в чувство. Хотя искусственный интеллект дал добро на выход из бывшего отдела гидропоники, Медея мялась около входа, каждые пять минут проверяя, не стал ли металл снова ледяным. В помещении не нашлось ни одного костюма для выхода в безвоздушное пространство. Однако, даже если бы они и были, то вряд ли сохранились в рабочем состоянии. Приходилось рисковать, преодолевая свою врожденную трусость. С которой, впрочем, девушка боролась с периодическими успехами. Страх, голод и желание разбудить остальных помогли в этом благостном начинании. Убедившись, что работающие капсулы герметичны, Медея глубоко вдохнула, зажмурилась и вышла за пределы отсека.