Призраки солнечного юга
Шрифт:
Княжна подхватила Маринку под руку. Маруся под другую. Вторая Маринка подперла ее сзади. И все четверо замерли с глупо-счастливыми физиономиями. Я прыснула, так как без смеха смотреть на этот квартет было не возможно. Обычно пьяные женщины меня раздражают, иногда злят (привет Соньке, но об этом потом…), но эти умиляли. Как герой Мягкова в Рязановской «Иронии судьбы». Потому что сразу было видно, по их ухоженным физиям, ногтям, волосам, по хорошей одежде и модным сумкам, что эти дамочки (возраст-то уже дамский: от тридцати до
Тут вдали послышался протяжный гудок тепловоза. Потом раздалось чуханье и потрескивание рельсов.
– Едет! – обрадовалась Сонька. – Едет! Ура!
– Идут! – пуще Соньки обрадовалась Маруся, кинувшись куда-то в сторону. – Идут! Ура!
Мы сначала не поняли, кому она была так рада, но потом заметили, как «псевдо армянка» подлетела к двум чернявым мужикам в белых одеждах, что шли по платформе по направлению к нам.
– Ребята! – заголосила она, хватая их под руки. – Вот смотрите, кого мы провожаем!
Ребята заулыбались, оценив наш с Сонькой экстерьер. Что и говорить, глаз Марусиных «братьев» мы порадовали. Обе блондинки (обе крашенные, но какого «брата» это волнует!), к тому же молодые, стройные, симпатичные. У Соньки ямочки на щечках, курносый носик, зеленые глаза. У меня попа, грудь и талия. Сложить бы нас вместе получилась бы идеальная женщина.
– Ребята! – не унималась Маруся. – Не угостите девчонок чачей!?
– Конэшно, – еще шире улыбнулись мужики и, не сговариваясь, полезли в сумки.
– Не надо! – испуганно выпалила я. Чачу я терпеть не могу, это даже хуже, чем виски.
– Конэшно надо! – радостно загалдели пьяные подружки. – Мальчики, наливайте! Девчонки хотят выпить…
Вано и Серго долго упрашивать не пришлось. С поистине восточной щедростью они выдали каждому из нас, даже мальчишкам, по стаканчику, споро разлили пойло и провозгласили тост: «За прекрасных дам!».
Выбора не было – пришлось выпить.
Опрокинув в глотку мутную жидкость, я поморщилась. Н-да! Чача – это вам не пиво. Крепкая, зараза!
– Крепкая, зараза! – выдохнул Лева, утирая выступившие слезы.
Я засмеялась. Настроение у меня резко поднялось. Может, и не так плохо, что эти два олуха – Лева с Юркой – увязались за нами. С ними веселее будет. И здорово, что девчонки пришли меня проводить! Здорово, что…
– Лель! – прошептала Сонька мне на ухо, – обернись.
Все еще смеясь, я обернулась. В двух шагах от меня стоял Геркулесов собственной персоной. Весь из себя элегантный: в отлично сшитом льняном костюме, с аккуратной прической, с портфелем из тесненной кожи в руках – скорее всего, слинял с работы (он у меня адвокат). Слинял, чтобы проводить любимую женушку!
– Коленька! – взвизгнула я, перевизжав даже тепловозное «ту-ту-у!». – Солнце мое!
– Вот, значит, как, – прохрипело «солнце», хмуро глядя на меня. – Не успела уехать, уже безобразничаешь!
– Я? –
– Мало того едешь без моего дозволения, так еще и… – он не договорил, но все и так было ясно, так как его раздувшиеся ноздри, горящие глаза и пламенеющие щеки говорили красноречивее слов.
– Колюнь, – ласково проговорила я, – может, поцелуемся… Помиримся…
– Развод! – рявкнул он. И, как мне показалось, выпустил из ноздрей облако пара… Ну чистый Змей Горыныч!
Потом резко развернулся и, спрыгнув с платформы, убежал.
– Какой рэвнивый! – пробасил Серго. – Он нэ армянин, слущщщай?
– Нет. Он мавр, – горько пробормотала я. После чего первой впрыгнула в вагон.
Так началось наше путешествие к морю!
Море штормило. Большие пенные волны с ревом накатывались на берег, врезались в валуны, пирсы, галечные холмики и, разбиваясь на множество шипящих фонтанчиков, откатывались прочь. Глупые курортники с визгом бросались на эти волны, качались ни них, бултыхались в водоворотах, но неизменно отлетали вместе с мусором и водорослями на прибрежные камни. Словно море не хотело их принимать.
Среди этой оголтелой безмозглой толпы был только один, кого море не отторгало. Мужчина с густыми седыми волосами плыл по бушующим волнам легко, без видимых усилий. Он плыл, делая мощные махи руками, все дальше удаляясь от кишащего перевозбужденными идиотами берега…
… А ЧЕЛОВЕК издали наблюдал за ним… Своим ВРАГОМ.
Он наблюдал, и сердце его замирало всякий раз, когда седовласая голова скрывалась под волнами. ЧЕЛОВЕК боялся, что ВРАГ утонет, разобьется о пирс, умрет от разрыва сердца… Да мало ли отчего можно умереть посреди бурлящего штормового моря. Нет! Такой красивой смерти ВРАГ не достоин! Он умрет по-другому!
ЧЕЛОВЕК зажмурился, представляя, как убьет своего врага. Сначала он стукнут его камнем по голове, потом отсечет пальцы и гениталии (еще живому!), и только затем перережет горло… А после сбросит тело вместе с документами и вещами в яму, закидав его песком, глиной и мусором…
Чтобы на Земле не осталось и следа от этого подонка!
Мы ехали уже больше суток. И дорога перестала нас радовать. Да и чему радоваться? Когда за окном одни и те же унылые пейзажи, в вагоне жара плюс тридцать пять, продукты тухнут, минералка махом нагревается до температуры воздуха, да еще из туалета тянет мочой, пьяные проводницы забыли сделать влажную уборку, а питьевая вода в кранике закончилась еще ночью.