Призраки солнечного юга
Шрифт:
– Пытались, но где там… Стоит на своем: ничего не знаю, ничего не ведаю, а с этой кикиморой болотной, в смысле Леной, Васенька мой вовсе и не встречался!
– А пальчики проверили?
– Знаешь, сколько их там? Десяток! Наши же горничные не сильно стараются, пыль вытирая. – Он аж побагровел от возмущения. – А Соловьевские отпечатки есть, да только толку от этого… Признается, что в номере была, но давно, причем ни одна, а с подружкой, подружка, тут как тут, подтвердила, что посещала люкс вместе с подозреваемой еще до того, как в
– Представляю, как этой Оксане обидно было, – задумчиво проговорила Сонька. – Соперница устранена, любимый в полном твоем распоряжении, да вот незадача – любимый-то пропал…
Юра кивнул, соглашаясь с Сонькой, потом еще раз обтер лицо своим задрипанным платком, пригладил волосы, подтянул штаны и провозгласил:
– Ну, мне пора!
– Уже? – почему-то расстроилась Сонька.
– Дела, сами понимаете… – Он довольно приветливо нам кивнул и, пожав Кольке руку, покинул помещение.
Мы остались в палате втроем.
– Сколько ей дадут? – спросила я у Колюни, как только Юра вышел.
– Трудно сказать…
– Двадцать, двадцать пять или больше?
– Я бы пожизненное дала, – встряла Сонька, быстро забывшая о том, что всего двадцать минут назад стояла за преступницу горой.
– Это вряд ли. – Колька наморщил свой безмятежный лоб. – Если бы я взялся ее защищать, дали бы не больше пятнадцати… Общего режима, а то и вовсе принудительного лечения… – Он как-то горько вздохнул и с сожалением протянул. – Жаль, что я не могу… Такой интересный случай…
Я двинула Кольке по кудрявому загривку.
– Эта чума чуть меня не угробила, а ты «жаль, что не могу…»!
– Вот и говорю, – залепетал он, – что не могу… Из-за моральных принципов… и этических тоже… – И опять тяжело вздохнул. – А какой случай!
– У меня, между прочим, шрам может на лице остаться! – продолжала бушевать я. – А ты-ы-ы!
– А что я?
– Предатель, вот ты кто! Пре-да-тель! Только о работе и думаешь! На жену тебе наплевать!
– Мне? Да если бы мне было наплевать, я бы не примчался за две тысячи километров…
– Ребята, – тоскливо заскулила Сонька. – Не ссорьтесь, а?
Но мы ее даже не слушали.
– Хочешь, я скажу, почему ты примчался? – сощурилась я. – Для очистки совести! Чтобы потом не корить себя за то, что в нужный момент тебя не было рядом…
– Ненормальная! – процедил он сквозь зубы.
– Сам ты ненормальный! – озлилась я. – Я тебя ненавижу!
Я хотела сказать еще что-то обидное, но тут Сонька схватила со стола графин с водой и молниеносно вылила его содержимое мне на башку.
– Полегчало? – хмуро спросила она, отставляя графин в сторону.
Отдающая
– Как тебе не стыдно обижать слабую больную женщину? – захныкала я, утирая забинтованной рукой мокрое лицо.
– Не стыдно! – рыкнула она. – Впредь будешь знать, как скандальничать!
– А вдруг у меня теперь разовьется двухсторонняя пневмония…
– Как же!
– Мой организм ослаблен, а ты меня ледяной водой поливаешь…
– Да какая она ледяная? Сутки в комнате стоит…
– Значит еще и тухлая! Моя лучшая подруга облила меня водой, кишащей бактериями…
– Нет там никаких бактерий!
– Если хоть одна бактерия попадет в рану – я умру от заражения крови…
– Не придумывай, – прикрикнула на меня Сонька, но как-то робко.
– Мне плохо! – страдальчески прошептала я, заваливаясь на подушку.
– Леля, перестань претворяться, – почти взмолилась она.
– Умираю, – выдохнула я, прикрывая глаза.
Тут Сонька с душераздирающим криком «Лелечка, не умирай!» кинулась ко мне, спустя секунду, к ней присоединился Колюня, и они, как два ненормальных реаниматолога, начали делать мне искусственное дыхание. Причем, Сонька зачем-то сгибала в коленях мои ноги, а Геркулесов сводил и разводил руки, но так мои конечности были забинтованы, получалось у них из рук вон плохо.
– Вы разве не знаете, – еле слышно проговорила я, приоткрыв один глаз, – что лучше всего помогает искусственное дыхание «изо рта в рот»…
Сонька с готовностью бросилась меня реанимировать, даже вытянула губы трубочкой, но Колюня не дал ей исполнить свой гражданский долг – упав на колени рядом с кроватью, он запечатлел на моих губах такой смачный поцелуй, что я сразу ожила.
Потом мы еще долго целовались, не замечая ничего вокруг, даже того, что Сонька покинула комнату.
Два дня спустя, когда меня выписали из лазарета, мы с мужем покинули санаторий. Причем, Колюня умудрился вытрясти из директрисы половину стоимости путевки, на них мы сняли миленькую двухкомнатную квартирку в районе рынка. В одной комнате поселились сами, вторую предоставили Соньке. Сонька, правда, редко удостаивала нас и другую комнату своим вниманием, большую часть дня и всю ночь она проводила в обществе Паши Аляскина.
Верный Сонькин рыцарь Юра Зорин так и не простил ей измены, и до конца отпуска ни разу с ней не поздоровался.
Таня и Гаша уехали с юга вместе, решив пожениться сразу по приезде домой, благо жили они в соседних городах. Гоша преподнес невесте в качестве свадебного подарка кольцо из авантюрина и можжевеловую подставку под чайник.
Гуля быстро выздоравливала. Удар по голове, как ни странно, благотворно повлиял на ее психическое состояние – у нее бесследно исчезли все симптомы маниакально-депрессивного психоза.