Призраки солнечного юга
Шрифт:
– Кто кричал? Вы кричали? А что с вами? – загалдели они, приблизившись ко мне.
– Вызовите, пожалуйста, милицию. На меня напали, – четко проговорила я, после чего встала с банкетки и, пошатываясь, побрела к фойе.
– Вы с ума сошли? – кинулась мне вслед спасительница. – Вам нельзя ходить!
– Вызовите милицию, – настаивала я.
– Но куда вы? – Она вцепилась мне в руку, пытаясь задержать. – Вы не дойдете, вы же того гляди упадете…
– Надо срочно связаться с милицией… Перекрыть все выходы из здания… – бормотала я. – Скажите, Гуля убита!
– Хорошо, хорошо, я позвоню, а вы полежите…
– Нет, я не могу лежать, я должна поймать убийцу… – Я стряхнула ее руку со своего плеча. – Со мной все в порядке …
Конечно, со мной все было далеко не в порядке, скажу больше, я еле держалась на ногах, но не понятно почему, я не желала в этом сознаваться. И совсем не ясно, на кой черт я поперлась ловить убийцу. Ведь, ежу понятно, что не поймала бы, а если б и поймала, то ни за что бы с ним (ней) не справилась, я здоровая-то проиграла этой терминаторше в рукопашной схватке, а уж битая да резаная и подавно… Но в тот момент я не могла мыслить логически, я знала только одно – надо действовать незамедлительно, потому что пока менты до нас доберутся, эта чокнутая Ольга еще чего-нибудь натворит.
… Я добрела до фойе, держась за стеночку. Превозмогая слабость в ногах, доковыляла до лифта. Нажала на кнопку вызова. Пока ждала кабину, меня качало, как пьяного матроса, но я держалась, понимая, что если я сейчас упаду, то уже не встану.
Наконец, лифт приехал. Двери распахнулись. Я ввалилась в кабину. Нажала «однерку». Привалилась к стене и закрыла глаза. Когда кабину качнуло, я поняла, что приехала.
Двери разъехались. Я отлепилась от стены, сделала шаг и поняла, что сил у меня совсем не осталось. С этой мыслью начала падать. Когда узорчатый пол был в каких-то сорока сантиметрах от моего лица, меня подхватили чьи-то сильные руки. Я подняла голову, чтобы узнать, в чьи объятия попала, и увидела красивое мужское лицо. Знакомое. Любимое. Родное.
Лицо своего мужа.
Глюки! – весело подумала я, перед тем, как потерять сознание. – Но до чего приятные!
Глава 10
– Никогда себе этого не прощу, – бушевала Сонька, глядя на мои забинтованные ноги. – Никогда!
– Да ладно тебе, Сонь, все же обошлось, – вяло успокаивала я подругу.
– Обошлось! – возмущенно сопела она. – А могло бы и не обойтись! Ведь ты могла умереть! Разбиться в лепешку! – Сонька вскочила и начала метаться по палате. – А меня не было рядом! В трудную минуту меня не было рядом!
– Сядь и не мельтеши! У меня и так голова кружится.
– Сотрясение? – участливо проговорила она.
– Обезболивающие. – Я показала ей руку со свежими следами от уколов. – Истыкали всю, сволочи…
– Зато не болит.
Я кивнула. Боли действительно нет. Ни в изрезанных ногах, ни в израненных руках, ни в груди – ее я ушибла, когда, нырнув через окно, упала на пол коридора. Врачи говорят, легко отделалась.
– А с лицом что? – тревожно спросила Сонька,
– Ерунда, – отмахнулась я. – Разрезала стеклом, когда на полу лежала.
– А шрама не останется?
– Врачи говорят, нет.
Сонька села рядом со мной на кровать, поправила одеяло. Вообще-то ее не хотели ко мне пускать, мне ведь покой нужен, но, как я говорила, легче отделаться от агентов ЦРУ, чем от Соньки, по этому врачи решили сделать для нее исключение. Остальные жаждущие меня увидеть, а таких оказалось два десятка, остались за дверью. Врачи даже ментов ко мне не пускали, хоть я и просила. Так что я по-прежнему была в неведении, поймали они убийцу или нет.
– Сонь, – неуверенно протянула я. – Слушай, я никому не говорила, а тебе скажу… У меня глюки…
– Да ну? – ахнула она. – После уколов?
– Нет. До. – Я сморщилась. – Мне Геркулесов мерещится…
Как только я это сказала, дверь в палату распахнулась, и на пороге возник… Геркулесов.
– Ко-ко-ля? – заикаясь, спросила я. – Т-т-т-ы?
– Я, – просто ответил он. – Как ты себя чувствуешь?
– Если ты мне не мерещишься, то хорошо, – пролепетала я.
Он засмеялся (на щеках показались знакомые ямочки), подошел ко мне, постоял немного, пристально глядя на мое бледное лицо, потом резко наклонился и так сильно обнял, что, если бы не анальгетики, я бы взвыла от боли.
– Как ты меня напугала, – прошептал муж мне на ухо. – Когда я увидел тебя все в крови, я думал, ты умираешь…
– А как ты тут очутился? – спросила я, высвобождаясь из его медвежьих объятий.
– Прилетел на самолете…
Тут Сонька, чтобы напомнить о себе, покашляла, а когда я посмотрела на нее, проговорила:
– Это я его вызвала.
– Как это? – растерялась я.
– Позвонила и сказала, чтобы ехал.
– И он тебя послушался?
– Не сразу… Пять раз отключался, – насупилась она. – Столько денег псу под хвост… Но ты же меня знаешь, я кого хочешь достану…
– Она мне поведала, обо всех странных и страшных событиях, произошедших за эти пять дней… – вмешался Колюня. – Рассказала, что люди погибают. И что ты, как всегда, в центре всех событий. Я понял, что надо ехать… – Он насупил брови. – Как чувствовал, что ты без моего присмотра обязательно попадешь в какой-нибудь переплет!
– На самом деле, я не подозревала, что все так далеко зайдет, – призналась Сонька. – Я просто повод нашла, чтобы позвонить, знаю же, как он относится к твоим расследованиям.
– Больше никаких расследований! – рыкнул мой муж.
– Во-во! – ухмыльнулась она. – Вот я и решила рассказать ему обо всем, чтобы выманить из дома, была уверена, что он примчится… – Сонька виновато на меня посмотрела. – Не могла видеть, как ты из-за него мучаешься…
– Она мучилась? – недоверчиво переспросил Геркулесов.
– Еще как! А ты еще постоянно «…временно не доступен»! Она даже плакала, думала, что ты по бабам пошел…
– Ты плакала? – обалдело уставился на меня Колька.