Призраки Сталинграда
Шрифт:
Было установлено далее, что к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 г., когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда.
По сути, именно этот фрагмент из официального текста приказа проговаривает Сталин в художественном фильме «Сталинградская Битва», когда объясняет отсутствие Жукова на совещании по разработке плана Уран.
Удивительно, но даже художники, которые писали картины на военную тематику, были в курсе, что Жуков никакого
Мы видим перед собой совещание по разработке плана Уран, где есть Рокоссовский, есть «гражданские» Щербаков и Молотов, но нет Жукова! То есть художнику дали четкую установку, что Георгию Константиновичу здесь не место. Примечательно также, что на рисунке изображен Рокоссовский, который к разработке Урана имел весьма косвенное отношение, в отличие от того же Еременко. Соответственно, была команда исключить и Еременко.
Впоследствии на основе этого рисунка была написана картина, где художник «внезапно» вспомнил, что в 1942 году была форма другого образца. Рокоссовский исчез с картины так же неожиданно, как и появился, вот только Жукова, как не было, так и нет.
Разработка плана Уран (версия №1)
Разработка плана Уран (версия №2)
В итоге, Георгий Константинович все понял, покаялся и поехал в ссылку – командовать Одесским военным округом. Однако Одесса оказалась лишь разминкой – в 1948 году опальный маршал пошел уже по «трофейному делу».
На этот раз Жукову вменили мародерство и формально ничего не мешало возбудить уголовное дело – доказательств было выше крыши. Например, по тому же делу, генералу Крюкову дали 25 лет, а его жене, известной певице Лидии Руслановой – десять.
В ожидании неминуемого ареста Жуков свалился с инфарктом. Видимо, это стало неким звоночком для Сталина, который решил, что пока достаточно. Действительно, певиц у нас в стране много, а маршал Победы один.
Его отправляют в очередную ссылку, теперь уже в Свердловск, подальше от государственной границы. Вместе с тем, репрессии против военной элиты нарастали и вполне возможно началась бы третья волна арестов, но тут, на счастье многих генералов, разгорается конфликт в Корее. Это событие становится переломным моментом в судьбе Жукова.
Корейский конфликт мог в любой момент перерасти в Третью Мировую войну, причем с применением ядерного оружия. Пожар разрастался и в этой ситуации советский генералитет вновь ощутил себя «на коне».
В начале 1950 года Жукова выбирают в Верховный Совет СССР (хотя изначально он в предвыборных списках не значился), потом в ЦК КПСС, возобновились официальные визиты за границу. Опала так же внезапно закончилась, как и началась.
21 сентября 1953 г. Совмин СССР отменил решение Высшего военного совета от 1 июня 1946 г. и постановление Совмина СССР от 3 июня 1946 г., «поскольку материалы, на основе которых были приняты указанные постановления, были преступно сфальсифицированы бывшим министром государственной безопасности Абакумовым».
Ожидаемо, карьера маршала пошла по нарастающей. Сначала он получил должность зам. министра обороны СССР, где даже успел послужить вместе с Леонидом Ильичом Брежневым 13 , а вскоре стал полновластным министром. В 1957
Столь высокая должность стала наградой за разгром «антипартийной группы» Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова. Однако очень скоро выяснилось, что это была пиррова победа, ибо Жукова испугалась не только «банда Маленкова», но и команда Хрущева.
13
Л. И. Брежнев с мая 1953 г. по февраль 1954 г. служил заместителем начальника Политического Управления МО СССР
От триумфа до падения – один шаг
Всего через три месяца после совместной победы, в октябре 1957 года, Никита Сергеич собирает очередной Пленум, где объявляют «антипартийным» уже самого Жукова.
На трибуну выходили прославленные маршалы и все, как один, клеймили Жукова. Никто за него не заступился, причем некоторые открестились не только устно, но и письменно. Конев, например, написал письмо следующего содержания:
Товарищ Микоян в своем выступлении назвал меня другом Жукова. Это не соответствует действительности. Наши отношения с т. Жуковым были только служебно-деловыми, не больше. Насчет дружбы вам известно, Никита Сергеевич 14
14
Записка Конева Хрущеву 29.10.1957 // РГАНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 261. Лл. 40, 42, 157—175
Рокоссовский с трибуны в деталях рассказывал, как Жуков орал на него матом и угрожал расстрелом, причем надо отметить, что звучало это очень правдоподобно. Однако привычные на войне мат и расстрелы – это вовсе не те обвинения, которых ждали от Константина Константиновича. Правда другие маршалы не подкачали.
Маршал Чуйков первым прошелся по особо больному месту – переписыванию истории. Его реплики явно указывают на несправедливость послевоенного «распределения» полководческих заслуг в пользу старой гвардии:
Вы хотели, товарищ Жуков, увековечить свой культ. Вы поручили написать историю Великой Отечественной войны Курасову. А кто такой Курасов, генерал, командир? Может ли он написать справедливую историю Отечественной войны? Несомненно, он возвеличит Жукова до предела, в 10 раз, но народ, партия будут вычеркнуты.
Читаешь стенограмму и волосы встают дыбом. Представьте себе, Пленум ЦК КПСС, в зале сидит триста человек, высших руководителей ядерной державы. Формальная повестка дня – вопросы текущей партийной работы в Советской Армии, но Хрущев, почему-то начинает вспоминать Сталинградскую Битву!
Никита Сергеевич на повышенных тонах начинает указывать Жукову на то, что его не было в Сталинграде, то есть заявляет буквально следующее:
Вот сейчас Василевский говорит, что они с Жуковым разработали эту операцию. А помнишь, тов. Жуков, ты один раз приезжал в Сталинград. Мы с командиром полка тебя видели и больше ты не появлялся в Сталинграде. Василевский приезжал один раз, приезжал с Маленковым один раз. Не один я говорю об этом…
И такой вот фантастический монолог на несколько страниц. Причем с репликами из зала не в пользу «обвиняемых». Поэтому, когда Хрущев объявил Жукову про его отсутствие в Сталинграде, то защищать его, кроме Василевского, было некому. Громче всех кричали, конечно, Желтов и Еременко.