Призраки
Шрифт:
«Миссис Ламбет?», — сказал Карелла.
«Да?»
«Присцилла Ламбет?»
«Да?»
«Это детектив Карелла, мы разговаривали в прошлую субботу, и вот…»
«Я просила вас больше не звонить сюда», — сказала она.
«Дэниел Корбетт убит», — сказал Карелла. «Я бы хотел поговорить с вами. Я могу приехать туда, или мы можем встретиться где-нибудь.»
На линии повисло долгое молчание.
«Миссис Ламбет?», — спросил он.
Молчание затягивалось.
«Что бы вы предпочли?», — сказал Карелла.
«Я думаю.» Он подождал.
«Через полчаса я буду выгуливать собаку. Встретимся на Джефферсон и Джунипер в… Который сейчас час?»
«Ближе к десяти.»
«Пусть будет в десять тридцать», — сказала она. «Он золотистый ретривер.»
Как и подобает редактору детских книг, Присцилла Ламбет была миниатюрной брюнеткой с милым личиком, короткой стрижкой стиля пикси, и большими невинными глазами. На поводке у неё был огромный пёс, который мчался по городским улицам в поисках очередного фонарного столба, чтобы обнюхать его, и волей-неволей тащил Присциллу за собой.
Карелла с трудом поспевал за ней.
Присцилла была одета в тёмно-синюю лыжную куртку поверх синих джинсов и ботинок. Она была без шапки, и ветер трепал её короткие тёмные волосы, распуская их по голове и придавая ей вид человека, которого только что неожиданно вывели из себя, что было довольно близко к истине. Она сразу же сказала Карелле, что была по-настоящему потрясена тем, что он рассказал по телефону. Она до сих пор не может прийти в себя.
«Дэнни убит? Невероятно! Кто мог захотеть убить такого милого, любящего человека, как Дэнни?»
Джефферсон-авеню в этот ночной час была почти безлюдна, витрины магазинов закрыты, свирепый ветер вдоль обочин поднимал вихри снега. К северу, на Холл-авеню, ещё оставались прохожие, заглядывали в книжные магазины, которые оставались открытыми до полуночи в надежде застать после театральную толпу, стекавшуюся на юг из Стем и театрального района. Но даже эти отважные души были немногочисленны в такую ночь, когда ветер завывал над рекой Харб, а температура держалась на отметке двадцать четыре градуса по Фаренгейту (примерно –4° по цельсию — примечание переводчика). Карелла шёл, засунув руки в карманы, высоко подняв воротник пальто и сгорбив плечи. Пёс рысил впереди, как вожак в упряжке, натягивая поводок и увлекая за собой Присциллу, а заодно и Кареллу.
«Миссис Ламбет», — сказал он, — «Дэниел Корбетт сказал нам, что у вас с ним были близкие отношения. Я хочу…»
«Я бы хотела, чтобы вы этого не говорили», — сказала Присцилла.
Голос у неё был тоненький, голос восьмилетнего ребёнка, запертого в тринадцатилетнем пубертатном теле. Он ненадолго задумался, какие книги она редактирует. Книжки с картинками? Читала ли его дочь, Эйприл, хоть одну из тех книг, которые попадали на стол Присциллы Ламбет? Собака остановилась у другого фонарного столба, обнюхала его, нашла по вкусу и подняла заднюю лапу.
«Но ведь
«Да, это правда. Просто, когда вы так говорите…»
Собака снова сорвалась с места, едва не выдернув её руку из муфты. Она, галантно держась за поводок, запыхавшись, мчалась за собакой. Карелла рысил рядом с ней. Его лицо было сырым от ветра, из носа текло. Он достал из кармана пальто носовой платок, надеясь, что не подхватил какую-нибудь болезнь, и высморкался.
«Миссис Ламбет», — сказал он, запыхавшись, — «меня не особенно интересует, как вы с Дэниелом Корбеттом проводили время. Но его убили сегодня ночью, и соседка намекнула… Послушайте, не могли бы вы оказать мне услугу? Не могли бы вы привязать эту собаку к фонарному столбу, чтобы мы могли на минуту остановиться и поговорить?»
«Он ещё не какал», — сказала она.
Карелла посмотрел на неё.
«Ну, хорошо», — сказала она.
Она сняла перчатки, сунула их под мышку и привязала поводок к столбику знака, запрещающего парковку. Собака сразу же завыла, как Клык, сын Когтя (персонаж комедийного телесериала «Напряги извилины» — примечание переводчика).
Карелла подвёл её к укрытому дверному проёму магазина мужской одежды, подождал, пока она снова наденет перчатки, а затем спросил: «Был ли Дэниел Корбетт гомосексуалистом?»
Она казалась искренне изумлённой. Её глаза раскрылись шире.
Теперь он заметил, что они были зелёными. Они рассматривали его лицо, словно желая увериться в том, что он только что рассказал плохую шутку.
«Так ли это?», — спросил Карелла.
«Кажется, такого не было», — сказала она все тем же крошечным голосом, теперь уже почти шёпотом.
«Имелись ли какие-нибудь признаки того, что он мог таковым быть?»
«Я не понимаю, о чём вы.»
«Миссис Ламбет, вы были с ним близки последний месяц или около того, если верить его словам…»
«Да, но не так часто.»
«Два или три раза, не так ли?»
«Ну, да, наверное.»
«Я хочу знать, были ли у вас встречи…»
«Он показал себя достойно, если вы хотите это знать.»
«Нет, это не то, что я хочу знать.»
«Мне это кажется неловким», — сказала Присцилла.
«Как и Корбетту. Но убийство — самый большой конфуз из всех.
Во время ваших встреч он как-нибудь намекал вам, что его могут интересовать и мужчины?»
«Нет.»
«Он когда-нибудь брал с собой мужчину?»
«Что вы имеете в виду?»
«Полагаю, вы встречались где-то вдали от офиса…»
«Да.»
«Был ли с ним когда-нибудь мужчина?»
«Один раз.»
«Кто?»
«Алекс Хэррод.»
«Кто это?»
«Редактор книг в мягкой обложке. Из „Абсалом Букс“.»
«Он гомосексуалист?»
«Я не очень хорошо знакома с гомосексуалистами.»
«Почему он там был?»
«Дэнни подумал, что это будет… ну… Он решил, что мы будем менее заметны, если с нами будет кто-то ещё.»