Призраки
Шрифт:
«Узнаёте кого-нибудь?», — сказал Карелла.
«Нет, пока нет», — сказал Мандел. Это был удивительный для лыжника пухлый мужчина лет пятидесяти. Он сказал Карелле перед смотром, что раньше был профессиональным борцом.
Карелла не мог себе представить, чтобы он мог провернуть с кем-нибудь молотковый замок (борцовский приём, известный сейчас как «дагестанские наручники» — примечание переводчика). Мандел продолжал смотреть на мужчин за стеклом.
«Могу ли я исключить тех, которые точно
«Пожалуйста.»
«Ну, это были не те, что на обоих концах, и не тот, что посередине.»
«Фрэнк», — сказал Карелла в микрофон, стоявший на стойке перед ним, — «ты можешь забрать номера один, пять и девять.»
Дженеро стоял первым в очереди; он слез со сцены, выглядя странно разочарованным тем, что его не выбрали победителем.
Двое других дисквалифицированных мужчин были заключёнными из камер предварительного заключения. Вскоре Мандел последовательно исключил ещё двух заключённых и детектива Баркера. Теперь на сцене стояли три человека: двое оставшихся заключённых и Дэниел Корбетт.
«Могут бы они сказать что-нибудь для меня?», — прошептал Мандел.
«Конечно», — сказал Карелла. «Джентльмены, не могли бы вы сказать своими обычными голосами: „Я Дэниел Корбетт. Я хотел бы видеть мистера Крейга, пожалуйста.“ Номер четыре, мы начнём с вас.»
Номером четыре был Дэниел Корбетт. Он прочистил горло и сказал: «Я Дэниел Корбетт. Я хотел бы видеть мистера Крейга, пожалуйста.»
«Хорошо, номер шесть», — сказал Карелла.
Номер шесть сказал: «Я Дэниел Корбетт. Я хотел бы видеть мистера Крейга, пожалуйста.»
«И номер восемь.»
Номер восемь сказал: «Я Дэниел Корбетт. Я хотел бы видеть мистера Крейга, пожалуйста.»
«Что вы думаете?», — спросил Карелла.
«Я не могу быть уверен…», — сказал Мандел и сделал паузу: «Но я думаю, что это тот, что справа. Номер восемь.»
Восьмым номером был мужчина по имени Энтони Руджеро, которого арестовали рано утром за попытку взломать дверь в квартире неподалёку от Гровер-авеню, в трёх кварталах от полицейского участка. В тот момент он был пьян и утверждал, что думал, будто это его собственная квартира и что женщина, которая всё время говорила ему уйти, была его женой. Карелла коротко и мрачно взглянул на Хоуза, а затем поблагодарил Мандела. Мгновение спустя он скрылся за односторонним зеркалом, подобно Джонни-на-сцене (обозначение театрала, который постоянно крутится возле сцены — примечание переводчика) без цветов, и извинился перед Корбеттом за то, что отнял у него так много времени.
«Так кто же это был, чёрт возьми?», — спросил Карелла у Хоуза.
«Кто-то, кого Крейг знал, это точно.»
«Должно быть. Иначе зачем бы он пустил его в квартиру? И зачем ему было пить с ним?»
«Верно, вскрытие показало…»
«Да, он пил. Фактически, он был пьян. Но лаборанты не смогли найти следов алкоголя ни в одном из стаканов.»
«Это значит, что их потом помыли.»
«Это ничего не значит,
Мы знаем, что в тот день он работал, потому что в печатной машинке заправлен лист бумаги. И предложение просто оборвалось, что позволяет предположить, что его прервали — возможно, когда убийца позвонил в дверь. Но он позволил ему войти, Коттон! Он знал, что это не Корбетт, и всё равно впустил его. И если он не пил во время работы, то должен был начать пить после того, как бросил работу. А это значит, что он сел выпить с человеком, который его убил.»
Оба детектива посмотрели друг на друга.
«Что ты думаешь?», — спросил Хоуз.
«Я не знаю, что и думать. Может быть, Крейг думал, что это просто дружеский визит, выпить, устроиться поудобнее, а потом достать нож.»
«Меня беспокоит нож», — сказал Хоуз. «Тот факт, что он взял с собой нож.»
«Конечно, это делает убийство преднамеренным.»
«Убийство первой степени, чистое и простое.»
«Тогда почему он сначала согласился выпить?»
«А о чём они говорили между пятью часами и тем временем, когда он начал резать?»
Детективы снова посмотрели друг на друга.
«Эспозито?», — спросил Хоуз.
«Возможно», — сказал Карелла. «Он жил в этом доме, мог представиться членом какого-нибудь комитета жильцов или…»
«Тогда кто это был внизу?»
«Что ты имеешь в виду?»
«Кто объявил себя Корбеттом? Это не мог быть Эспозито.»
«Нет», — сказал Карелла. «Ладно, пойдём поговорим с пожарным департаментом.»
Через полчаса в шестой роте они поговорили с Терри Броганом, подрабатывающим барменом. Броган посмотрел на фотографию Уоррена Эспозито, кивнул и сказал: «Да, я его знаю.»
«Он был в „Элмере“ в четверг вечером?», — спросил Карелла.
«Какое число было в четверг? Двадцать второе?»
«Двадцать первое.»
«Да. Да, я работал в баре в ту ночь.»
«Эспозито приходил?»
«Это его имя?»
«Уоррен Эспозито, да. Он…?»
«Прислуживаешь парню, пьёт несколько месяцев подряд, и никогда не узнаёшь его имени», — сказал Броган и удивлённо покачал головой.
«Он был там в четверг вечером?»
«В четверг вечером, в четверг вечером», — сказал Броган, — «дайте-ка подумать, что произошло в четверг вечером?»
Несколько мгновений он был задумчив. Со второго этажа пожарной части через отверстие, окружавшее латунный столб, Карелла услышал голос: «Полная лодка, короли на месте.» Кто-то ещё сказал: «У тебя в заднице чёртова подкова.»
«Думаю, в четверг рыжая сняла блузку», — сказал Броган.
«Когда это было? В какое время?»
«Должно быть, около шести часов», — сказал Броган. «Она пришла пьяная и за час выпила ещё три порции. Да, должно быть, около шести. Какой-то парень, сидевший за стойкой, сказал, что она наверняка носит накладки, таких сисек не бывает. И она сняла блузку, чтобы показать ему, что это не так.»