Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола
Шрифт:
И он сказал:
– Скучно мне стало с тобой, поэтому и не приходил.
Ее будто кто-то ударил, она даже пригнулась, испуганно взглянув на него. Он смотрел на нее свысока, холодно и отчужденно. И она поняла все. Спросила:
– Потому что стал встречаться с боярыней Любонегой?
Вадим ничего не ответил, стоял, отвернувшись и глядя куда-то вдаль.
Повисло тягостное молчание.
Вдруг она выпрямилась, гордо подняла головку, произнесла твердо и решительно:
– Что ж, любитесь, коли так. Я вам не помеха!
И ушла,
Вадим подивился ее гордости и тут же забыл про девушку.
А в тереме Валомира он стал завсегдатаем. Все видели, что дело идет к свадьбе. И верно, сам боярин как-то сказал:
– Чего ждать, посадник? Засылай сватов, будем рады их встретить!
И вот в терем Валомира отправились Дубун с женой и сыном. Кузнец нарядился в белую домотканую рубашку, короткий кафтан, широкие штаны и поршни – башмаки, сделанные из одного куска кожи и стянутые ремнями. Жена его надела длинное платье, поверх него – куртку, отороченную соболиным мехом, на ноги – нежные, из тонкой кожи черевички, остроносые, с невысоким подъемом. Вадим же был наряжен по-княжески: в красную шелковую рубашку, расшитые узорами штаны и червленые сапоги из козлиной кожи, на плечи был накинут дорогой плащ с красной каймой, закрепленный золотой пряжкой. Густые волосы были смазаны маслом и блестели в лучах утреннего солнца.
На крыльце они старательно отерли ноги о половик, вошли в терем. Там их встречал боярин Валомир с боярыней Дареной.
– Мир и покой вашему дому, – густым басом проговорил Дубун.
– Милости просим, дорогие гости, – засуетился юркий Валомир, уступая дорогу.
Вошли в горницу, расселись по скамейкам возле стола. Дубун, кашлянув для солидности, стал неторопливо выспрашивать:
– Как поживают хозяин с хозяйкой?
– Слава богам, живем хорошо, чего и вам желаем.
– Здоровы ли дети?
– Болезни обходят наш дом стороной. Пусть всесильный Перун бережет и ваше семейство.
– Слышал я, – продолжал неторопливо Дубун, – что разбогатели вы в последнее время скотом и кое-что намечаете на продажу.
– Есть такое. Бог скота и богатства Велес милостив к нашему стаду, прибывает оно год от года, чему мы очень рады.
– И будто завелась в этом стаде телочка необыкновенной красоты. Нельзя ли нам сторговаться с тобой, боярин Валомир? Не продашь ли ее? У нас богатый купец объявился, мошна у него полна монет, любую цену готов дать!
– А что ж, может, и сторгуемся! – хлопнув кулаком по колену, произнес Валомир. – Торговаться много не будем, но цену запросим большую. Это я сразу хочу предупредить, чтобы монет побольше готовили. А хорош ли собой купец?
– Вот он перед тобой! – и Дубун указал на Вадима, который стоял рядом с родителями.
– Пригож, пригож купец, – разгладив усы, удовлетворенно проговорил боярин. – Такому купцу можно вполне доверять!
– Но и нам бы хотелось взглянуть на ваш товар…
– Как же без этого? Покажем и свой товар!
И, обратясь к жене, приказал:
– Ну-ка пригласи
Любонега вышла в праздничном наряде: красивое с замысловатой вышивкой платье, перехваченное вязаным поясом с золотой узорчатой пряжкой, на голове – узкий венчик из серебра тонкой работы. Глаза были полузакрыты, на щеках играл румянец. Любонега была очень красива, и все невольно любовались ею, а Вадим не мог оторвать от нее взгляда.
– Вот, дочь, пришли родители Вадима свататься к тебе. Согласна ли ты выйти замуж за него? – спросил Валомир.
– Как прикажешь, батюшка, – не поднимая глаз, еле слышно ответила Любонега.
– Так и должна отвечать послушная, хорошо воспитанная дочь, – тотчас заговорил боярин. – Но мы все обговорили в семье и решили, что лучшего жениха, чем Вадим, быть не может.
Он взял в руки каравай хлеба, принесенный родителями Вадима, и разломил его напополам. Это означало, что сватовство принято; если бы он вернул каравай, то это означало отказ.
Вскоре на столе появилась закуска и вино, начался «пропой» невесты и жениха. Попировав немного, родители отправились в княжеский дворец, чтобы продолжить обрядовое гулянье.
Согласно обычаю, после сватовства до самой свадьбы жених должен был ночевать в доме невесты. Каждый вечер Вадим отправлялся в терем боярина. Там его ласково встречали боярин и боярыня, усаживали за стол, заранее уставленный блинчиками, лапшой, вареным мясом, рыбой. Появлялась Любонега, чинно садилась рядом с ним. Они молча, не торопясь, соблюдая порядок, ужинали, степенно вставали и благодарили за ужин, а потом уходили каждый в свою горницу. Отношения между женихом и невестой оставались целомудренными. Так жениха приучали уважать и чтить новых родителей.
Поначалу Вадима несколько тяготила эта обязанность, но потом он привык и охотно шел в терем боярина. Нравилось уважительное, даже благоговейное отношение к нему, приветливость, сердечность; его волновало, что находится под одной крышей с Любонегой, что она где-то рядом почивает в своей кровати и наверняка думает о нем…
Однажды Вадим проснулся ночью, в полусне вышел во двор и за забором услышал приглушенные голоса.
– Как же я жить буду без тебя? На кого ты меня бросаешь? Я сейчас готов в омут броситься и больше света белого не видеть! – торопливо и жарко говорил мужской голос.
– Ну что ты, что ты, Немирка, разве можно так говорить? Потерпи немного, может, все устроится, все наладится, – отвечала ему женщина. Вадиму голос ее показался знакомым, но в это время громким лаем залилась собака, и он, справив нужду, ушел в терем и тотчас уснул. Утром об этом случае даже не вспомнил.
Накануне свадьбы в тереме невесты проходил девичник. Невеста прощалась с подругами, оплакивая свое девичество. Пелись грустные песни, лились слезы. Но постепенно печаль уходила в сторону, под влиянием выпитого хмельного песни становились все оживленнее, и вечеринка заканчивалась веселыми и беспечными песнями.