Призванная. Когда закончится время
Шрифт:
Ближе к полудню я все же начала приходить в нормальное состояние и полноценно двигаться. Как бы плохо я себя ни чувствовала, тяжелее было от того, что Лина, где бы она сейчас ни находилась, испытывает то же самое. К вечеру я извела себя мыслями о друзьях. Я кричала, стучала, гремела по решёткам и просто плакала — все безрезультатно, словно никто меня и не слышал. К ночи я обессилено откинулась на единственной мебели, имевшейся в моем распоряжении, — деревянном лежаке, беспомощно уронив руки и широко раскинув ноги. За весь день ко мне так никто и не пришел.
Узилище не собиралось меня отпускать. Смирившись с этим, я погрузилась в свои мысли.
Стоило прекратить думать о друзьях, и мысли возвращались к Лине. Я живо представляла испытываемый ею страх, не переставая корить себя за то, что взяла ее с собой. Только бы с ней все было хорошо! Только бы все оказались живы!
День прошёл в переживаниях без единой крошки во рту, и где-то поздно ночью я уснула. К следующему утру мой голодный желудок разболелся, отчего я даже не пыталась вставать. Но и это было не так страшно, как усилившаяся жажда. Горло пересохло, пересушенный язык горел. Лежа, изучая холодную стену камеры, я все больше хотела ощутить ее прохладу и еле сдерживала себя, чтобы не прижаться к ней потрескавшимися губами. Пить. Хоть бы один глоточек воды! Когда я уже перестала надеяться, решив, что об мне забыли и оставили здесь умирать, раздались чьи-то шаги. Кто-то спускался ко мне, звеня ключами. Я бросилась к решетке, и передо мной во всей красе предстал глава Королевской службы безопасности. А вот имени его я не запомнила.
Высокий, подтянутый, с сухими невыразительными чертами лица, гладко выбритый, он, словно палач, выглядел безжалостным, не знающим, что такое снисхождение. В руке у него был какой-то кулек.
Пока он открывал дверь моей камеры, я попятилась назад, прижимаясь к стене. Его близость вызывала панический страх. Оказавшись внутри, он запер камеру на ключ, убрав его во внутренний карман. «Не достать», — подумала я. В кульке лежали краюшка хлеба, ломоть сыра и вода во фляжке. Спокойно отложив еду и приблизившись, он резко схватил меня за горло и начал душить, вдавливая в стену. Задыхаясь, я твердила себе, что моей смерти он не желает, раз принес еду (конечно, это в том случае, если еда предназначена мне; может статься, убийства симпатичных девушек разжигают его аппетит, и закуску он предусмотрительно прихватил исключительно для себя).
— Поговорим? — произнес он замогильным голосом, наглядно продемонстрировав, на чьей стороне сила. Я не собиралась сдаваться просто так и начала извиваться подобно дикому зверьку, пытаясь высвободиться из его хватки.
— Прекрати, тебе же будет хуже, — прошептал он продолжая душить.
Но я и не думала останавливаться. Поняв, что мне не освободить шею, я со всей силой, на которую была способна, залепила ему пощечину, оцарапав лицо. Хватка на шее ослабла, и, вывернув голову, я смогла укусить его за запястье.
— Ах, ты…! — выругался он.
Видимо, решив, что достаточно нянчился со мной, он ответил мне оплеухой, от которой я врезалась в каменную стену. В глазах помутнело, и я скатилась вниз.
Присев на моем уровне, он потряс меня, пытаясь привести в чувство.
— Я предупреждал. Знаешь, я девушек не бью, — он сделал паузу, сверкая лезвием кинжала у моего лица. — Давай не будем это менять.
На этот раз я покорно закивала.
— Ешь, я подожду.
Он пододвинул ко мне
Студеная и невероятно вкусная. Я еле остановилась, чтобы оставить на потом, и, не сдерживаясь, со звериным аппетитом набросилась на еду. Никогда еще я не пробовала что-либо вкуснее, чем этот завтрак из ароматного хлеба и мягкого сыра. Про себя я отметила, что он принес мне свежую еду, а не черствый кусок с тухлой водой. А ведь мог. Еще и сыр приложил. В друзья он не напрашивался, чуть не придушив в первую же минуту. Что же ему нужно? Трапеза быстро закончилась. Сдерживая себя, чтобы не облизать пальцы, я допила остаток воды и, уже более уверенная в своих силах, с ожиданием посмотрела на него.
— Я не запомнила вашего имени, — произнесла я, чтобы хоть как-то нарушить гнетущую тишину.
Он обворожительно улыбнулся, только глаза остались мертвыми.
— Зато я знаю твое, — змеиным голосом ответил он. — И имя твоей сестренки.
По коже побежали мурашки, а от его слов перехватило дыхание.
— Стейнар Ранн Хатфред; не сложно запомнить, правда?
Я кивнула, не сводя с него глаз.
— Не переживай, у нас будет много времени, чтобы познакомиться поближе. Сейчас нужно кое-что обсудить. Ты готова?
Я снова молча кивнула. У него была особая аура, пугающая даже тогда, когда он просто стоял рядом. Казалось, он из тех, кто в один миг мог приласкать, а в другой — отправить на тот свет.
— Все просто: тебе ведь дорога маленькая девочка с глазами утреннего неба, да? Какое необычное имя — Лина!
Я кивнула.
— Не слышу! — крикнул он так громко, что я подскочила.
— Да-да. Дорога.
Он довольно ухмыльнулся и, к моему ужасу, присел рядом.
— Тогда запомни одну важную вещь: она у меня, и лишь от меня зависит, встретит она следующий рассвет или нет. Это понятно?
— Да.
— Пока ты это помнишь, я буду заботиться о ней. Это и есть наша маленькая сделка. Все поняла? — Спрашивал так, словно я была неразумным ребенком.
— Да.
— Еще кое-что: это только наш секрет, договорились?
— Да.
— Вот и отлично! Остались вопросы?
— Нет. — И тут же поправилась: — Да.
Он снисходительно посмотрел на меня, приподняв одну бровь.
— Слушаю…
— Я была не одна, когда меня поймали. Что с ними?
— Твои друзья! — он холодно рассмеялся. — Узнаешь позже. А сейчас пошли, и без фокусов!