Призванные: Мир заточения
Шрифт:
Настя поняла, что лишь ей удосужилось увидеть мертвого человека и говорить с ним посреди толпы при свидетелях, коих могло было быть целое заведение, но нет, кроме нее никто не видел Аню. Она единственная, кто разговаривал с мертвой тетей. Что она имела в виду? Настю насторожило слово «убить», а все остальные слова, словно прошли мимо нее.
Свидетели этого происшествия пытались успокоить менеджера и хотели отговорить его от такого поспешного решения, как увольнение Насти, но он стоял на своем. Посетители пытались дать знать, что не готовы расстаться с такой чудесной официанткой,
Менеджер был категоричен в своих убеждениях и на все аргументы показывал в доказательство свое лицо, которое хранило отпечатки множества ссадин и синяков, украшенное шишками, от всех инцидентов в которых Никите удалось стать невольным участником. Настя всегда была рядом с этими историями с невинным лицом и красивыми глазками, за которые, по его мнению, он держал ее все эти два года, которые она работала у него в пиццерии «У Толи».
Не прошло и минуты, как люди быстро убрали все, что выронила Настя, и не могли не гадать, что же всё-таки произошло, как такое можно объяснить. Начал распространяться шепот; все интересовались, что это сейчас было, но никто не давал внятного ответа, переспрашивая одно и то же друг у друга, стараясь узнать у тех, кто был ближе всего к происходящему.
Лишь в углу, где сидело несколько дам из бухгалтерии и отдела кадров, раздавался уединенный говор. Где они горячо обсуждали, что за безобразие здесь произошло, что в этой пиццерии всегда происходят какие-то сумасшествия, то драки, то истерики, то пицца подгорит, то сыра мало кладут и лишь припадочных истеричек до сегодняшнего дня не было.
Дамы соглашались и кивали своими головами на все эти россказни, предполагая, что могло послужить этому причиной. Гипотезы, что они выдвигали, были самыми разными, но более всего им понравилось версия, что у нее слабоумие и ее бросил парень. Эту версию одобрили все сидевшие за этим столиком женщины. Но рядом находившиеся их коллеги были недовольны этими предположениями и не стерпели этих слов в ее адрес, потому что питали теплые чувства к Насте и черт дернул их влезть в их разговор.
– Заткнитесь, дуры! – вскрикнул один упитанный человек, встав, из-за стола.
– Вы просто завидуете ей, – подхватил другой, не менее крупный мужчина.
– Да, – подтвердил третий, – вы завидуете ей, потому что она не боится посмотреть в зеркало, а вы…
Товарищи не дали договорить своему коллеге, ударив его по плечу, дав знать, что он говорит лишнее, но было поздно. Сидевшие девушки вскипели и дали знать в чьих руках сейчас власть, в чьих руках из зарплата и премиальные, что они сильно пожалеют о том, что сейчас сказали.
Девочки, работавшие с Настей вместе, пытались узнать, что с ней произошло, почему она закричала, но на все вопросы, которые задавали ей ее коллеги, она отмалчивалась. У нее в голове не укладывалось, как такое могло произойти, и как она должна была отвечать на эти вопросы. Сказать правду не представлялось возможным, думала она, скажи она всю правду и ее закрыли бы надолго. И быть может, это было бы правильным решением, – все думала она, но так и ничего
Было ясно, что Настя не хочет об этом говорить и никто давить на нее не стал. День два и все забудут об этом инциденте и пройдет еще неделя и все забудут, что она когда-то здесь работа. Она понимала, что эта правда.
Пока Настя приходила в себя, один из посетителей дождался ее, чтобы поговорить с ней. Когда упитанный человек подошел к ней, Настя сразу узнала его, это был тот самый посетитель, который шлепнул ее по ягодице. Он посмотрел на нее, на ее лицо: ты прости меня за то, что схватил тебя за задницу, нам очень жаль, что сегодня произошло с тобой и это место будет другим после твоего ухода. Знай, что жизнь этому месту и атмосферу давала именно ты, и мы с большим удовольствием ходили сюда, только потому что здесь работала именно ты. Не держи на нас зла, мы не хотели тебе такого, и, возможно, это к лучшему.
Мужчина еще долго повторялся и волновался, разговаривая с красивой девушкой. Он никогда этого не делал, но сегодня промолчать был не в праве.
– Спасибо тебе за эти слова, – произнесла Настя и не зная зачем, она обняла его.
– Не переживай, все образуется и поверь, все станет на свои места, хотим мы того или нет, но жизнь преподносит и не такие повороты в нашей жизни к которым мы бываем не готовы и не ожидаем вовсе, – продолжил человек.
– Вы это сейчас к чему сказали? – поинтересовалась Настя.
– Я и сам не знаю, зачем это ляпнул… хотел что-то хорошее сказать, но не знал что. В прочем, мне нужно идти, – проговорил человек, покраснев еще сильнее, и направился к лифту.
Никита вызвал Настю к себе и еще высказав то, что ему пришлось пережить с того момента, как она работала у него, он отдал ей трудовую, разрешив ей написать заявление по собственному желанию. Она написала его с большим удовольствием, хоть и ощущала не приязнь к тому, что делает это именно так, при таких обстоятельствах, в это время, а не как она думала будет это делать, предвидя этот день в будущем.
Дело было сделано: заявление было уже написано и в тот же момент одобрено подписью. Девушка держала в руках трудовую книжку и последними словами Никиты, которые он ей сказал, были: деньги за проработанные дни придут на карту в конце недели. Настю вполне устроили эти слова.
Работники пиццерии душевно проводили девушку, распрощавшись с ней, как если бы этот день был для нее последним в жизни и, быть может, они понимали, что в реальной жизни никогда бы больше не столкнулись с ней и сегодня был для них действительно последним, когда могут иметь общение с Настей Ярловой.
По пути домой девушка решила зайти в магазин и набрала продукты и в какой-то момент, сама не понимая зачем, остановилась у огромной полки с алкоголем у, которой не было видно, где начало стеллажа и где его конец. Настя рассматривала бутылки и брала их в руки, чтобы хорошенько просмотреть, как какой-то пожилой человек подошел к ней и с большим интересом начал наблюдать за тем, что она выбирает, но, когда Настя начала класть бутылки себе в тележку, пожилой человек не смог сдержаться и решил, что обязан в это дело вмешаться.