Призванный Судьбой
Шрифт:
Самым удобным местом торговли стал замок Артема, превратившийся в настоящий город. Предприимчивый староста крестьянской слободы сразу увидел все плюсы такого положения и организовал большой рынок. На торжище появились крепкие лавки, добротные навесы, еще один трактир, и жизнь в этой части городища теперь не прекращалась ни днем, ни ночью.
Очень скоро разменной валютой стал речной жемчуг. Его охотно принимали в обмен на товары, потому что на него был постоянный, устойчивый спрос. Эти драгоценные перламутровые камни скупал сам вождь Артам в любых
Пронырливый гремлун Свад походил по рынку, посмотрел и предложил старосте создать банк жемчуга. Хочешь торговать на рынке – меняй привезенные товары на жемчуг. На этот жемчуг покупай себе нужные товары. Не хочешь? Придется менять свой товар на чужой с весьма невыгодными условиями. Свад также стал пайщиком этого банка.
Артем не вмешивался в рыночные отношения, здраво рассудив, что рынок сам сформирует спрос и предложение. Его мысли были заняты войной с горцами. Горцы изменили тактику сражений. Получив несколько болезненных ударов с флангов от непримиримых племен, они разделили свои войска на три части. Фланги занимала пехота и лучники с магами, они сковывали нападавших дикарей, а центр, состоящий из конных воинов, совершал молниеносные набеги на их поселения.
Когда в двух сражениях был разгромлен крепкий союз западных племен озерных дикарей румов и крейсов, они перестали атаковать горцев в лоб и уклонялись от больших сражений. Остатки отрядов разгромленных племен вместе с жителями ушли на земли племени вандов, но те силой вытеснили их. Беглецов приняли и приютили хитрые грованы. Их шаман, где лаской, где твердым словом непреклонной воли, заставил вождей племен вступить в союз Духа Озер.
Артем выжидал, когда войско горцев глубоко вклинится в земли западных племен и, исчерпав боевой потенциал в непрестанных мелких стычках, завязнет там.
Войска горцев постепенно таяли, также теряли воинов племена румов, эгдеев и торганов. Эти племена продолжали отвергать предложение вступить в союз и, объединив дружины, попытались дать отпор коннице горцев. Их внезапное нападение на правый фланг горцев принесло им успех. Пехота горцев отступала, теряя воинов, и разгром был не за горами. Но князья умели быстро принимать решения. На помощь истребляемой пехоте прибыли конные отряды. Горцы с ходу атаковали толпу дикарей, смогли остановить натиск и заставили их отступить. Пленных и раненых дикарей разозленные горцы посадили на колья вдоль места, где происходило кровопролитное сражение.
Постепенно горцы продвигались вперед, оставляя за собой пепелища и трупы жителей озерных деревень. Они, обозлившись на упорство дикарей, перестали брать пленных. Но в битву еще не вступили силы союза Духа Озер.
На полуострове обживалось и племя хойду. Устраивалось основательно, навсегда. Хойсиру брат отдал замуж за старого доброго бобыля, своего ближнего товарища-наставника. Хойсира замкнулась, исхудала, не спорила и молча приняла свою судьбу. Вскоре при странных обстоятельствах утонул бывший возлюбленный Хойсиры. Оставшихся сирот брат привел
– Теперь они твои. Воспитывай, расти, – сказал он и ушел. С сестрой он старался не встречаться.
Детей женщина приняла охотно. Стала заботиться о них, но старого мужа сторонилась, в постель с ним не ложилась и спала с мальцами в большой комнате на полу. Воин на близости не настаивал. Кормит, обстирывает – и того достаточно.
Каждый прожитый день для Хойсиры становился все более мучительным. В ее сердце зажглась ненависть к разлучнице Миле, и она распаляла в душе женщины желание отомстить.
Несчастная Хойсира, осознавшая, в какую пропасть она упала со своей гордыней, не могла смириться с постигшей ее участью. Еще недавно она была на вершине величия и счастья, первой женщиной в Озерном крае, а теперь всеми забыта и отвергнута близкими. Жила на краю поселка в бедном доме нелюбимого мужа и сильно страдала. Память к ней вернулась полностью. И размышляя долгими ночами над тем, как повернулась ее жизнь, она продолжала считать, что Артем ее предал, а она не могла поступить по-другому. Вот если бы он… сам приехал за ней, попросил прощения… Она все же, по-женски наивно, верила, что если разлучница-ведьма уйдет с ее дороги, то Артем, околдованный бесовской красотой распутницы, примет ее обратно. Она просыпалась с мыслью об Артеме, ложилась с этой мыслью и вскоре стала терять покой.
Хойсира, предоставленная сама себе, уходила к озеру и там просиживала до ночи, строя несбыточные планы и обливаясь горючими слезами. Боль поселилась в ее сердце занозой и не давала ей покоя. В один из вечеров на берег к ней вышла из тумана старуха в черном платке и старом дырявом зипуне. Подсела рядом и молча стала смотреть на стелющийся по водной глади туман. На второй день она снова пришла и так же молча, не приставая к женщине, просидела до темноты. Хойсира привыкла к ней и на пятый день спросила:
– Ты кто?
– Я, доченька, одинокая старуха. Рода моего нет. Я одна-одинешенька на белом свете осталась. Пережила всех, мужа, детей… Смотрю, ты тоже одинока. Вот и пришла к тебе.
– Я не одинока, бабушка. У меня муж и дети…
– Это не важно, дочка. Можно быть одинокой и при полном доме. Я же вижу, твое сердце болит. Скучаешь по ком?
– Скучаю, бабушка, – вздохнула Хойсира. – Очень.
– Расскажи про свою беду, – предложила старуха. – Может, я чем и помогу.
– Чем? Чем ты можешь помочь мне?
– Словом, советом.
Хойсира задумалась. А что она теряет? Может, ей станет легче, если она выговорится? Все ее сторонятся, она стала чужой для родни и племени. И она решилась рассказать старухе про свое горе.
– Да, не сладко тебе, доченька, но жить надо. А помочь я тебе смогу. Дам совет. Ты съезди к своему Артаму. Поговори с ним, попроси прощения. Если не сразу он примет тебя, то попроси разрешения вновь заняться детишками, а там будешь на глазах. Глядишь, со временем дело и сладится. У мужиков сердца хоть и грубые, но пред девичьими слезами слабы.