Призванный Судьбой
Шрифт:
Хойсира вновь задумалась и увидела в словах старухи резон.
«И в самом деле, – подумала она, – чем я рискую. Может, старушка и права. Но как выбраться из селения к Артему?» Ей запретили покидать племя.
– Я бы хотела, бабушка, побывать в замке Артама, да меня не пускают.
– А ты не говори, что поедешь к нему. Просто отправляйся к реке на торги. Я вон и медок припасла, тоже с тобой съезжу. Есть у меня мысль, что среди тех деток, что приютил Артам, может быть и мой внучок. Все родная кровиночка. Я помогу тебе, а
– И то верно, бабушка, – радостно подхватилась Хойсира. – А когда отправимся?
– А чего ждать? – заулыбалась щербатым ртом старуха. – Завтра запрягай поутру лошадь и на санях поедем к реке. Там сядем на лодку ледоходную и скоро будем в племени Артама. Жемчуг у тебя есть, чтобы оплатить проезд?
– Найду, бабушка. Ты приходи до рассвета. Я своим скажу, что хочу на торги к медовикам съездить.
– Вот и хорошо, – покивала головой старуха, поднялась и скрылась в наступающей темноте.
Утром, пока все спали, Хойсира поднялась, приготовила еду на три дня и запрягла лошадь в сани. У стойла ее уже ждала старуха в черном платке. Она подала Хойсире горшочек с медом:
– Оставь это своим, дочка, пусть полакомятся.
Хойсира поблагодарила ее и занесла горшочек в дом. Поставила на стол и, не оглядываясь, быстро выскочила за дверь. Села в сани, хлестнула вожжами лошадку и погнала ее к реке.
Затемно они проехали крепость, где разместились воины Артема, и к рассвету прибыли к реке. У пристани стояли лодки. Теснился торговый народ. Лодочники зазывали желающих прокатиться до каменной крепости. В некоторых суднах уже сидели бабы и мужики с мешками. Старуха шустро обежала ряд лодок и договорилась с перевозом.
– Чудно теперь тут, – проговорила она Хойсире. – Торговля небывалая появилась. Всё едут и едут… Три жемчужины нужно, дочка, – оборвала она свою речь. Хойсира отдала ей жемчуг и, привязав лошадь к дереву, пошла за старухой следом.
Мчались по льду быстро. Лодочник редко объезжал бугры, и бабы в страхе вскрикивали, когда лодка подпрыгивала. Шлепались задами на скамьи и ругали лодочника:
– Что творишь, охальник? Не мешки везешь, люд живой…
А он, смеясь, правил дальше.
– Терпите, бабоньки. Зато мигом домчу. У меня самый быстрый ледоход.
Ветер свистел за ушами, изморозь била в лицо и Хойсира прикрылась платком. Поездка вышла быстрой и волнительной. Чем ближе подходила лодка к замку Артема, тем сильнее женщину одолевало волнение. Лодка свернула в протоку, и лодочник ловко подрулил к берегу. Там уже толпились те, кто хотел убыть обратно на полуостров. Оттуда был кратчайший путь к западным и центральным племенам. Старуха и Хойсира сошли с лодки и по натоптанному снегу пошли к воротам города. Туда-сюда сновал многочисленный народ. Стража их пропустила, не обращая внимания, но перед входом в замок их остановили.
– Куда прешь, баба? – грубо окрикнул их стражник и перекрыл дорогу.
Хойсира развязала платок,
– Госпожа Хойсира? – удивленно проговорил он. – Вы уже вернулись?
Хойсира молча кивнула. У нее в горле стоял комок. Ее помнили и называли госпожой. Значит, Артем не дал команду ее прогонять. Значит, он ждет ее и надеется, что она вернется. Попросит прощения, и будут они жить, как прежде… Надежда в ней вспыхнула с новой силой.
– Я могу пройти? – проглотив комок, спросила она.
– Конечно, госпожа, – отступил в сторону стражник. – А эта женщина с вами? – уточнил он.
– Со мной, – кратко ответила Хойсира и шагнула в створ ворот.
За порогом донжона она рассталась со старухой. Та прошмыгнула мимо стражников, поклонившихся Хойсире, и заторопилась к черному ходу. А Хойсира, окрыленная своими мыслями, поспешила наверх.
Она не бежала. Ей казалось, она летела. Поднялась на второй этаж. Прошла к своей комнате и распахнула дверь. Резко остановилась на пороге. В ее комнате находилась разлучница, а само помещение значительно преобразилось. Здесь больше ничего не напоминало о Хойсире.
На стенах висели гобелены. На окнах – тяжелые шторы. Диваны и диванчики располагались вдоль стен. На полу ковры. Везде была роскошь, к которой питала отвращение Хойсира. И Мила чувствовала себя тут полноправной хозяйкой. Сидя на диване у очага, она вышивала рубаху.
Сердце Хойсиры прострелила боль. Эта разлучница вышивала рубашку ее мужчине.
Мила обернулась, посмотрела на Хойсиру, не узнавая, и нахмурилась. Затем повела головой и спросила:
– Хойсира? Ты ли это?
– Я, – ответила та и вошла в комнату, прикрыв за собой дверь.
– Зачем ты приехала? – недоуменно спросила Мила.
– Я хочу поговорить с Артемом.
– С Артемом? Но он на войне. Его тут нет.
Хойсира не отрывала взгляда от рубахи.
– Это ему? – спросила она хрипло. У нее вновь перехватило дыхание.
– Да…
– Тогда я хочу поговорить с тобой, Мила.
– Проходи, Хойсира, садись за стол, и поговорим, – ответила Мила, приглашая жестом хозяйки. Сама села первой и подождала, когда та сядет с другой стороны. Прежнего почтения к дикарке она явно не испытывала и нарочито вежливо показывала ей, что она теперь тут хозяйка. Хойсира сняла платок и расстегнула шубейку. – Так о чем ты хотела со мной поговорить?
Хойсира молча обвела взглядом свою бывшую комнату. Потом посмотрела на Милу. Волосы Милы были уложены в прическу, женщина была нарядна и пахла благовониями. А от Хойсиры исходил запах запрелого пота. Взгляд ее потемнел.
– Мила, уйди. Не становись между мной и Артемом, – произнесла Хойсира.
– Куда уйти? Хойсира, ты о чем? Ты бросила своего мужчину, а он тебя отверг за то, что ты его променяла на другого. Спуталась со вдовцом и не захотела быть с Артемом. Он сильно страдал… А я помогла ему…