Призыв – дело серьезное. Огонь моих крыльев
Шрифт:
Подруга тем временем пытается напоить водой незадачливого ведуна, снова напоровшегося на одно из ее экспериментальных проклятий. Надо сказать, то еще зрелище. Не для слабонервных.
– Это надолго? – сдавленно спрашивает Жак.
– На несколько часов, полагаю. Я никогда не делаю такие вещи постоянными, – ответ Гейл звучит не слишком уверенно.
– Зачем тебе, вообще, это понадобилось именно сегодня? – злится Жак
Растерянная, как никогда, Гейл заламывает руки.
– Рыжий, ты это… прости. Сама не знаю,
На этом месте смеется даже Жак, впиваясь от хохота зубами в спинку дивана и пытаясь неловко утереть слезы на глазах. Выглядят его попытки нелепо и странно, отчего наш смех только получает новую подпитку.
На новый стук в дверь мы даже неспособны внятно ответить. Арес Дарро распахивает дверь сам, словно никаких защитных заклятий от охальников на ней отродясь не бывало. И первое, что он видит – рыжий затылок Жака, сидящего на диване.
– Ромпец! – вздрагивает светлый, подавив инстинктивное желание отступить на шаг.
Слово незнакомое, но явно ругательное, то и йарху понятно.
– Оно самое, Дарро, что бы ты там ни выдал на своем тарабарском, – соглашается с ним Рыжий.
– Это вы его так за длинный язык покарали? – с нарочитым пониманием интересуется светлый.
– А что такое «ромпец»? – спрашивает Гейл Мандрейдж.
– Зверек такой. Красивый, но очень опасный, – охотно отвечает ей Арес.
– Рыжий? – бросает невзначай некромант.
– Нет, белый. Пушистый и маленький, не больше ладони.
– И чем же он тогда так опасен? – не удержавшись, интересуюсь я.
– Тем, что появляется перед снежной бурей. Как вестник скорой погибели для всего живого у нее на пути.
– И где это у вас такие бури бывают? – ехидно интересуется Жак.
– Есть места, – уклончиво отвечает Арес и переходит к главному. – Я пришел, чтобы помочь вам сделать артефакт для Ирис, но прежде предлагаю позавтракать, – он бросает скептичный взгляд на затылок Рыжего.
– Страдалец, ты есть-то способен, или как? – Дарро подкалывает Жака.
– Твоими молитвами сподоблюсь как-нибудь, – огрызается тот.
Кивнув, Арес накрывает на стол одним небрежным движением руки. Перед нами словно из ниоткуда появляются три подноса. Гостиная тут же наполняется невероятными ароматами тушеного мяса, свежей выпечки, корицы, яблок и еще всякого, отчего желудок приходит в экстаз.
– Жрачка точно не из нашей столовки! – с удовольствием тянет носом ведун. – Что там? Мне покажите! – он вскакивает, но, похоже, проклятие как-то влияет на его координацию.
Парни подхватывают его, помогая удержаться на ногах – падающий Рыжий едва не оставил нас без самого чудесного в мире завтрака. Светлый ловко разворачивает стул к столу спинкой, и они все вместе усаживают на него Жака к еде лицом. Наблюдать за этими манипуляциями то еще занятие.
– А ему
– Не думаю, – не слишком уверенно жмет плечами Гейл.
Она располагается рядом, чтобы помогать Рыжему питаться. Начинаю подозревать, что для нее в этом есть какое-то особенное удовольствие.
– Да ну вас! Я слишком голоден, чтобы думать о каких-то временных трудностях, – ведун, как обычно, оптимистичен.
– О трудностях будешь думать позже. Когда все переварится, – намекает Гас. – Кстати, тебе представится уникальная возможность своими глазами наблюдать за…
Болтливого, как никогда, некроманта прерывает наш негодующий вопль, и не без помощи воздушных духов прилетают сразу две диванные подушки – от меня и от Гейл. Арес только посмеивается и улыбается особенной спокойной улыбкой, наблюдая за нами словно поживший пес за возней толстолапых щенят. С завтраком наша шумная компания разделывается в мгновение ока. Мы с Гасом шутливо сражаемся за последнюю булочку, и я побеждаю. Маленький воздушник успевает вырвать лакомство едва ли не изо рта у друга. В честь победы делюсь с некромантом половиной, и мы с хрустом впиваемся зубами в свежую выпечку.
– Ммм!
Стонет и негодует Жак, который не в том положении, чтобы соревноваться с нами на равных, ну а Гейл считает подобные вещи ниже своего достоинства.
С последним кусочком булочки заканчивается время на веселье и дурачества. Лица друзей постепенно становятся серьезными, и я спрашиваю:
– Жак, что насчет метки? Тебе удалось что-нибудь узнать, пока ты шел сюда? Кто-нибудь жаловался на боли этой ночью?
Глава 3. Сила в единстве
Рыжий тяжко вздыхает и, сложив руки на груди, принимается рассказывать:
– По дороге сюда я встретил целых двух боевиков, которые возвращались в общежитие после ночного кутежа. Как думаете, что они ответили мне на вопрос: не болела, ли у вас, парни, рука ночью?
– Подозреваю, ничего хорошего, – Арес понимающе усмехается.
– В такой формулировке, я бы тебе еще и в морду дал на всякий случай, – соглашается с ними Тамбертон-Экрю.
– Я тоже понял, что ляпнул что-то не то, и не стал нарываться на, хм, подробности.
Рыжий ничего толком не выяснил, но из того, что рассказали мне Гейл и Гас, понятно, что мне «повезло» больше прочих.
– Народ, не будем тратить время попусту, – я предлагаю приступить к работе.
За дело беремся рьяно, но где-то к обеду начинает казаться, что затея безнадежная. Недаром подобные артефакты в Раадриме не используются. Усугубляет все проклятие, наложенное на ведуна. Его постоянно приходится вертеть туда-сюда, отчего беднягу мутит и укачивает. Зеркало немного помогает, но этого недостаточно. Как итог: шума много, смеха и ругани еще больше, а толку почти никакого.