Призыв ведьмы. Часть четвертая

Торен Эйлин

Последнее, что есть на записи — это Джокер выхватающий со сцены Хэлу и Ллойд, который что-то оттуда берёт и рука, а потом темнота…

Милена была в шоке от увиденного. Она глянула на спящую Хэлу. Это было какое-то безумие. Серьёзно? С другой стороны не было удивления — Хэла могла сделать что-то такое, чтобы помочь другу. Кажется она всегда была бунтаркой.

Третья запись была лучшего качества. На ней тоже клуб, но что-то очень приличное. Столики покрытые скатертями, за ними хорошо одетые люди. Группа на сцене. Классические

инструменты. Они начинают играть и Милена поняла, что это джаз, значит джаз-клуб.

Ведёт парень за роялем — инструмент занимает полсцены. И тут к нему присоединяется саксофон и девушка узнаёт Джокера. Он взрослее, чем на предыдущих записях, в чёрных брюках и чёрной классической рубашке.

Они играют так классно, что Милена поняла, что она начала кивать головой в ритм, и ноги наверное не стояли бы на месте, если бы она не лежала. Музыканты импровизируют, играют с таким драйвом. Парень за роялем заканчивает. Люди хлопают. Джокер отдает саксофон и спускается в зал.

Ему наверное лет тридцать, а он такой же как был вот на тех записях, такой же озорной и улыбка такая надменная, самоуверенная. Он идёт к камере, точнее к тому, кто снимает. Его останавливает девушка и просит, ого, дать автограф. Он делает такое офигенное лицо. За кадром смеются, камера трясётся и Милена понимает, что это Хэла снимала. Её смех не изменился, он такой же, как сейчас.

— Ну, прям звезда, — говорит она, когда он подходит.

Снимала она видимо на телефон, потому что камера перемещается и теперь направлена вверх. Мила видела Хэлу — в чёрном платье, волосы такого цвета как сейчас, но без седины, не понятно какой длины, потому что собраны в аккуратную причёску, закреплены на затылке. Она ещё худее, чем на прошлых записях, кожа бледная на фоне цвета платья. Джокер подошёл к ней и приобнял за талию.

— А то, — ухмыляется он. — Записала? Потом продашь за бешенные бабки.

Хэла заливается смехом.

— А мне автограф можно? — спрашивает она игриво.

— Чуть позднее, принцесса, столько хочешь и где хочешь, — отвечает он и нежно проводит пальцем по щеке, шее и ниже, потом нагибается и целует её, а запись обрывается.

Это было так неправильно. Так плохо. Нельзя было смотреть. А может этот самый Джокер был мужем Хэлы? Но видно, что на записи два человека, которые сильно увлечены друг другом. Можно ли такое забыть? Можно ли оторваться от этого легко и просто? Оставить всё позади. А дети?

Вопросы вились у Милены в голове как рой пчёл. Увиденное добавило столько переживаний, что стало совсем не по себе. А ещё это волнение за состояние чёрной ведьмы. Вот бы девушка могла ей помочь, полечить… и этими тягостными мыслями Мила провалилась в сон.

Весь следующий день она силилась не спросить у Хэлы о том, что увидела. Так хотелось задать все те вопросы, что мучили её при просмотре видео и после. Но почему-то казалось, что Хэла разозлиться, расстроится любопытству Милены, её бесцеремонности.

И она подавила в себе это желание.

К окнам белая ведьма больше не подходила. Хэла всё так же не вставала — только в туалет, помыться и немного выпить отвара. Она была совсем бледной, почти зелёного цвета, глаза запавшие, потеряли привычный блеск. Ей явно было очень плохо, но она храбрилась и хорохорилась, запрещая серым “кипишивать” по этому поводу.

После захода Изара пришёл Элгор. Встав в небольшом помещении, похожим на прихожую он гаркнул имя Хэлы. К нему подскочила Куна, кажется даже шикнула, чем вызвала негодование.

— Что случилось, достопочтенный бронар? — тихо спросила Милена, делая к нему шаг.

— Хэла где? — нетерпеливо спросил он.

— Сейчас, — Милена пошла к чёрной ведьме.

Та с трудом, но встала.

— Что происходит? — недовольно прошипел бронар Куне, видимо устав ждать.

Потом он обернулся, и Милена, оставшаяся чуть в стороне от них, видела, как лицо Элгора изменилось при взгляде на Хэлу.

— Что с тобой? — спросил бронар.

— Ничего страшного, просто съела что-то не то. Переживу. С чем пожаловали, достопочтенный? — спросила Хэла, уставшим, глухим голосом. Даже её привычная небрежная речь сейчас была какой-то тяжёлой, трудной.

— Завтра будет охота, — сказал тихо Элгор, хмурясь сильнее обычного.

— А от меня что надо? — фыркнула чёрная ведьма. — Лес заговорить?

— Нет, великий эла хочет, чтобы вы участвовали в охоте, — бронару явно было не по себе.

— Мы? — уточнила женщина, нахмурившись.

— Ведьмы, — пояснил младший Горан.

— Не смешно, Элгор. Зачем ему ведьмы на охоте? Что за ересь вообще?

— Он считает, что вы принесёте охоте удачу, — ответил бронар и Милена видела, что сам он считает это вздором и бредом.

Хэла фыркнула.

— Пешком охота или верхом? — поинтересовалась она.

— Верхом, — был ответ.

— Она, — чёрная ведьма кивнула в сторону Милы, — в седле не умеет совсем.

— Да и ты выглядишь откровенно плохо, — произнёс Элгор.

— За меня не переживай, дорогой, — скривилась Хэла, словно кислое съела. — Я и мёртвая верхом смогу. На соревнования бывало с температурой в сорок работала и ничего. Даже награды получала. Это для меня вообще не проблема.

— Ты помнишь правила?

— За это тоже не переживай. Главное Милке найти смирную тоору. Ведь надеюсь про этих ваших рнитов речь не идёт?

Белая ведьма уже вообще не понимала о чём идёт речь. Страх сковал всё внутри.

— Нет, тооры, — ответил бронар. — Рниты в лесах не смогут. И я сделаю всё.

— И, Элгор, не смей говорить ферану, что я плохо себя чувствую, ясно? — проговорила Хэла угрожающим шёпотом.

— Это плохо, — взвился он.

— Элгор, не смей! — устало мотнула головой чёрная ведьма. — Не добавляй тану проблем. Всё будет со мной хорошо, ясно?