Призыв ведьмы
Шрифт:
И наконец воины будут рады пьяной воде Хэлы, а про песни эти её и говорить не стоило.
Спросив разрешения у какого-то потерянного и рассеянного Рэтара, он получил невнятное согласие. И понеслось.
Как и предполагал Роар, довольных присутствием серых было больше, чем недовольных. Разгул получился знатный, а видя восторг в глазах укутанной Милены, митар радовался, что пошёл на это.
Роар сидел перед костром рядом с Рэтаром.
Хэла сделала сегодня что-то крепкое, терпкое, пахнущее деревом и костром, согревающее и быстро дурманящее.
— Посланника от великого эла так и не было, думаешь уже не стоит
— Это же эла, — глухо отозвался Рэтар, — он может прислать посланника и через несколько мирт, или, например, сегодня в середину темени.
— Чего он хочет? — нахмурился Роар. — Давно не было от него вестей, вот прям так, с посланником, разве что не лично…
— Кто знает, я ничему не удивлюсь.
Разговаривать Рэтар явно не хотел. Он был серьёзнее, чем обычно, суровее, пил третью кружку выпивки и она его не брала, как видел Роар, совсем. Тан молчаливо смотрел в костёр, задумчиво и напряжённо. И может окружающие не увидели бы ничего необычного, сказали бы, что феран такой всегда, но Роар хорошо знал своего тана, и сейчас всё было не так, как всегда.
— Достопочтенный феран, — ласково пропела где-то над ухом Рэтара Шера.
Красивая, до притов красивая, девка, такая, что просто невозможно порой было отвести глаз, и у всех мужиков глядя на неё в голове появлялись только определённого вида мысли, потому что ни о чём другом невозможно было думать изучая её лицо, волосы, гибкие изгибы тела.
В харне она была давно, уже наверное с десяток тиров, но, при всей красоте, в постели ферана, которому принадлежала, была всего несколько раз. Однако не отчаивалась и всё пыталась обратить на себя внимание хозяина и пробудить в нём что-то, что такая, как она, точно пробудить не могла, несмотря на все её старания.
Сейчас феран даже взглядом её не удостоил.
— Могу я высказать мнение всего вашего харна? — проговорила она и Роар взглянул в сторону спокойно сидящих наложниц Рэтара, которым явно было очень даже хорошо и не было у них желания что-то там высказывать.
И вот вообще смешно, прям боги сейчас с небес посваливаются, харн ферана — это всего три наложницы, включая Шеру, которых он держал лишь потому что так было положено, а не потому что они были ему нужны.
Сейчас две другие девицы сидели у костра, о чём-то тихо переговаривались с несколькими наложницами Роара, которые были здесь, улыбались, хихикали, иногда подпевали песням. И были в полной благости от своего состояние и положения, и точно не хотели беспокоить ферана, но неугомонная Шера в этом с ними расходилась.
— Вы давно не были у нас, а мы ждём, — и она немного надула губки, став ещё более очаровательной, но для всех кроме того, ради кого сейчас старалась.
Надо ли было предполагать, что она получит ответ?
Роар еле сдержал усмешку, Рэтар же и бровью не повёл. Она кажется хотела сказать ещё что-то, но наложницу бесцеремонно оттеснил в сторону подошедший стражник:
— Достопочтенный феран, — воин наклонился к Рэтару, — там посланник от великого эла.
— Мы ждали его ещё вчера, — возмущённо буркнул Роар.
— Он ждёт в комнате призыва, — проговорил стражник, а феран лишь бесстрастно повёл головой, кивая, встал и отправился в дом.
Митар выругался про себя. Это было уже слишком!
И тут Шера решила, что бессмертна, и попросила
“Колыбельную? Рваш, — ругнулся он про себя, — ради всех богов, что?”
Роар приготовился спасать совсем потерявшую страх, или может остатки разума, наложницу, но это не понадобилось. Митар ещё ни разу не усомнился в здравомыслии их нынешней чёрной ведьмы. Что бы она не творила, она всегда чётко понимала обозначенные границы положенного.
И сейчас Шера была просто посрамлена всего парой фраз и, слава богам, обошлось без заговора. Наложница в яростном гневе покинула костёр и это было самым умным её решением за сегодняшний вечер, а может и за всю жизнь.
Снова запели, а взгляд его вернулся к Милене.
Укутанная в одеяла, девушка сидела среди серых и явно радовалась происходящему вокруг. На лице девушки была открытая, даже детская улыбка.
Хэла ранее даже заставила её спеть песню. Голос у белой ведьмы был слабым после горячки, но Роар был рад слышать его. И от её улыбки ему становилось тепло и легко. В голове появилась мысль, что она словно звёздочка, такая далёкая — где-то, где она, есть дом, но ему туда не попасть, однако радости, что она светит, было достаточно.
И да, мысли эти были странными, озадачивали, но митар списал это на воду Хэлы и, вздохнув, решил пойти искать никак не возвращавшегося ферана.
В доме, на лестнице, что вела вниз, в погреба, кто-то уже предавался близости, и странным это не было. Более того, Роар кажется не сомневался, что это его младший брат, который тоже пропал с костров, но вот вылетевшую ему под ноги Шеру, митар увидеть никак не ожидал.
Внутри начала расти неконтролируемая злость.
Элгор последнее время кажется делал всё, чтобы вывести из себя его или Рэтара. А теперь ещё это… лезть к наложнице ферана, без его разрешения, даже если эта девка тану не нужна, не важно — ну не безумство ли? Кажется, в этом доме у всех головы перекосило.
Роар привык к тому, что порой младший брат переступал черту дозволенного, был несдержан, поражал наглостью, но сейчас потерял всякий контроль над своим поведением и вышел за границы допустимого. Дёргал Рэтара, нервировал самого Роара, откровенно пренебрегал выполнением своих прямых обязанностей, дерзил не в меру, а теперь вот практически открыто подмял наложницу ферана, при том, что своих было более, чем достаточно.
Митар с трудом сдержал себя, чтобы не врезать брату. И эта сдержанность оказалось благом, потому что, как только Элгор вышел следом за Шерой на улицу, Роар понял, что всю эту мерзкую сцену видела Милена.
Девушка стояла в сумраке коридора, бледная, не то от болезни, не то от того, что стала свидетелем того, что не предназначалось для её глаз.
И встретившись с ней взглядами Роара переполнили опьянение, злость и желание.
Милена его притягивала — ничего не мог с собой поделать. Держался на каком-то расстоянии, но всё равно тянуло… он был рядом с ней сам не свой.
Чувствовал себя стариком, древним, как вершины гор. Она была такая маленькая, огромные глазища, вечно напуганные, потерянные. И её хотелось спрятать, сгрести в охапку и никого не подпускать, никому не показывать, защитить… от кого? Боялась-то она и его тоже. Да и виновником того, что она оказалась здесь, в равноценной степени был и сам Роар. И этого не исправить. Страх никуда не уйдёт и домой она не вернётся.