Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие
Шрифт:
— Сам ты дрессированный! — возмущённо пискнули из давно не видевшей покоса травы. — Хам педальный!
Писк опознали оба инспектора.
— Машка?! — удивился Швец. — Ты как сюда добралась?
Травяные дебри шелохнулись, потом снова, однако в поле зрения по-прежнему оставалось пусто.
— Фрол Карпович ушёл? — пугливо поинтересовались из кустов голосом Ланы. — Мы от него прячемся.
— Ушёл. И можете дальше не скрываться. Вас заметили.
Трава заходила ходуном, выпуская подружек с несвойственными
Первой на проезжую часть выбралась кицунэ, следом букинистка в обнимку с термосом. По блестящим глазам, приятным улыбкам и репейнику на одежде инспекторы осознали: похмельные мероприятия слегка затянулись.
Причём восприятие этой новости у них разнилось кардинально. Если Серёга забавлялся над повторно загулявшими барышнями, то Швец откровенно на них злился, прозорливо ощущая пустоту в таре, из которой он планировал попробовать тот самый чаёк для страждущих.
— Вы как сюда попали? — глядя, как Машка путается в длинной юбке и балансирует, мечтая не упасть, полюбопытствовал инспектор.
— Прие...хали, — букинистка, контролируя новоиспечённую любительницу театров, умело поймала всё-таки споткнувшуюся домовую. — На попутке.
— А куда должны были ехать?
— Домой, — покладисто отозвалась кицунэ, возвращая равновесие и критично осматривая измазанный низ одежды. — Только мы не доехали. За вас переживали.
— Конечно, без таких помощниц нас и тараканы сожрут, не подавятся, — сарказма в голосе Антона хватило бы на целое философское учение о разочаровании в мечтах. — Тогда почему в кустах геройствуете, а не грудью на врага, в атаку?
— Маша Фрола Карповича учуяла, — давя икоту, призналась Лана, отпуская разобравшуюся с подолом кицунэ. — Мы, может, и слегка отдохнули своей компанией, но в круглых дур превратиться не успели... А это кто? — верхушка термоса указала в сторону молчаливо взиравшего на весь этот балаган Фёдора. — Домовой? Красавчик...
— Где?! Где?! — запрыгала на месте лисичка-полукровка, силясь разглядеть объект интереса подруги и ничего не видя из-за высокой травы.
— В пустом доме? — продолжала лезть не в своё дело букинистка. — Одинокий?
— У него и спроси, — отбрил излишне назойливую женщину инспектор. — Чего ты меня терроризируешь?
Переполненная жаждой познания Маша не выдержала, и по-детски припустила к калитке, чтобы увидеть, о ком речь. На удивление, не упала.
— Ой какой ухоженный... — попёрло из неё восхищение. — Чистенький, на лице веника нет, стройненький!
Фёдора же такое неприкрытое разглядывание покоробило.
— Пойду, вещички соберу. Не хочу здесь больше.
И ушёл в дом, не обернувшись.
— Почему он такой... и почему он на свободе? — не успокаивалась букинистка, вваливаясь во двор следом за подругой.
Антон, давая напарнику спокойно покопаться
Слушая, Маша из сострадания всхлипывала, а Лана щурилась, превратившись из дамы навеселе в очень собранную, целеустремлённую особу.
— В библиотеке жил? — въедливо уточнила она. — Подходит.
— Вы о чём? — отвлёкся от звонилки Иванов, пропустивший мимо ушей монолог напарника.
— О своём, о женском, — хищно, с томной хрипотцой отмахнулась женщина, стремительно поднимаясь по крыльцу и стуча в прикрытую дверь.
— Фёдор! Фёдо-ор!
На её зов домовой вышел не сразу. Остановился на пороге, поставив на пол маленькую котомку, рядом пристроил перевязанную верёвкой стопку книг.
— Зачем кричишь?
— Фёдор... А пойдём ко мне жить? — огорошила всех присутствующих Лана, плотоядно разглядывая бритое лицо последнего из Гашковых-Охольских.
Тот изобразил усмешку.
— Я тебе не Шарик, ты не Дядя Фёдор.
— Не спорю. Дядя Фёдор — ты, — ласково согласилась специалистка по древним фолиантам. — У меня много книг, приличный дом, а мужской руки нет.
— Вон, двое, — не повёлся домовой, указав на инспекторов. — Выбирай любого.
— Мелковаты, — женщина переместилась в сторону, будто открывая проход и признавая право хозяина идти, куда ему вздумается. — Один призрак, второй...- тут она вздохнула. — Слишком юн. Я ведь тоже не девочка. Мне уже за... кг-м... вполне взрослая.
— И пьющая, — сурово обрезал Фёдор, морщась от свежего выхлопа, причудливо смешавшегося с вчерашним перегаром.
— А кто не пьёт? — потупилась Лана, превращаясь в такую скромницу, что и Сергею, и Антону захотелось проверить зрение. Точно ли они видят то, что видят?
Домовой тоже не поверил в такую сногсшибательную метаморфозу, однако предпочёл в споры не вступать, а ответить обтекаемо:
— Я подумаю.
Заявление Лану не устроило категорически. Лучась добродушием и нарочитым смирением, она провела отточенный, короткий прямой в челюсть не ожидавшему такой подлости Фёдору. Голова домового дёрнулась, ноги подкосились, и бедняга, второй раз за день попавший в глубокую отключку, принялся заваливаться на пол под нежное:
— Выделываться он собрался, характер показывать... Я тебя накормлю, напою...
— Ты совсем сбрендила?! — возмущённый Швец шагнул навстречу беспредельщице, намереваясь устроить ей разнос. Напарник его поддержал, встав рядом.
— Стоп! — требовательный окрик за спиной заставил обоих инспекторов обернуться.
Возмущалась Маша. Расставив ножки пошире, она грозно шмыгала носом, покачивая в ладошках где-то подобранную палку размером в полтора её роста, устойчиво ассоциирующуюся с обломком оглобли.