Про Кешу, рядового Князя
Шрифт:
«Здравствуй, Кеша! Извини, что долго не отвечала. Я теперь учусь в институте, и мы всем курсом были на картошке, так что твое шутовское письмо получила только вчера. Даже не знаю, почему решила отвечать...»
– Я вам пишу, чего же боле,– декламирует Калинкин, пытаясь заглянуть в письмо.
– Брысь!
– Князь, давай вслух, чего уж там,– подшучивают парни.
Кеша грозит им кулаком и выходит на крыльцо казармы. Можно подумать, что
«...Если когда-нибудь будешь писать девушкам письма, то не ври так безбожно...»
– Подумаешь,– бормочет Князь.
Ему не по душе менторский тон Галки. Сплошное ругательство, а не письмо. Можно подумать, что ей приятно отчитывать всяких непутевых, которые дошли до такого нахальства, что пишут ей шутовские письма.
«...Представляю, с каким самозабвением ты врал! Даже не вспомнил, что мой отец военный, и я представляю себе солдатскую службу. Когда я показала отцу твое сочинение на вольную тему, он чуть со смеху не умер. Думаешь, я не догадываюсь, на каком ты счету у своего начальства? Ну, ладно, я не собираюсь тебя перевоспитывать. Что касается меня, то я живу нормально, чего и тебе желаю. Больше мне не пиши, не теряй времени. Все. Галя».
На пороге появляется Калинкин. Взглянув на злое Кешино лицо, он говорит:
– Князь, неужели полный отлуп?
– Что ты понимаешь в этом деле?– психует Кеша.– И вообще, чего ты ко мне привязался? Ты же клялся, что больше не подойдешь ко мне!
– Ничего, она тебе еще вправит мозги,– посмеивается Калинкин, не обращая внимания на злые Кешины слова.
– Да если хочешь знать, я ей случайно написал, ради хохмы!– кипятится Кеша.
– Заливай! Видели мы таких зайцев.
– Да?!– не на шутку заводится Князь.– А ты это видал?
Он быстро достает из нагрудного кармана Галкину фотографию и рвет ее на клочки.
– Ты что, с ума сошел?– кричит Калинкин.– Вот ненормальный! Хоть бы посмотреть дал.
– На, смотри!– Кеша ловко сует обрывки фотокарточки Калинкину за пазуху и уходит.
– Кеша, я ж не хотел,– оправдывается вдогонку Калинкин.
Он достает из-за пазухи обрывки и разглядывает самый крупный. На нем – глаз, половина носа и край локона. Заинтересовавшись, Калинкин составляет на скамейке клочки.
– Ненормальный,– ворчит он.– Такую красотку в расход пустил...
Кеша не чувствует никакого раскаяния. Зачем ему сержанты в юбках? С него хватит и одного. Другое дело – Женя. У нее папочка тоже военным, но сама она в сержанты не собирается. Уж она не станет строить из себя черт знает что в золоченой рамке.
Кешины мысли полностью переключаются на Женю, а Галка словно бы остается на
«А если ей написать?– осеняет Кешу.– На школу. Это мысль! Без трепа, конечно, написать, тут же совсем другой случай...»
Кеша идет в Ленинскую комнату, садится за стол и начинает царапать письмо. Но нужные слова никак не хотят выползать из головы. До чего же трудно выкладывать на бумагу то, что гнездится у тебя в душе!.. Начало никак не выходит. Кеша комкает лист за листом и рассовывает их по карманам – боится забыть на потеху ребятам.
Наконец Кеше удается выразить свои чувства более-менее сносно. Поставив точку, он только тут замечает, что в другом углу сидит Калинкин и тоже катает письмо.
– Я же говорил, что напишешь ей, заяц,– ехидно замечает Калинкин.– Все вы такие.
– Да не ей написал, балда! Другой.
– Ничего себе, Дон Жуан! Одну в расход пустил, второй письма шлет, а в поселке школьницу про запас держит. Надо тебя еще раз на собрание выволочь – за сердцеедство.
– Выволакивай,– самодовольно отвечает Князь, заклеивая конверт. Ему не хочется разочаровывать Калинкина, пусть думает, как ему нравится.– Сходим на почту?
– У нас есть куда письма опускать.
– Парни говорят, из нашего ящика стали редко вынимать. У старшины отпросимся и смотаемся. Рядом ведь.
– Ладно, только сам будешь отпрашиваться.
51.
Кеша стучится в двери каптерки.
– Войдите!
Кеша знает, чем пронять папу Тура. Он переступает порог и так звонко щелкает каблуками сапог, что аж пяткам становится больно. Тур до страсти любит этот звук. Лихо взяв под козырек, Кеша отчеканивает:
– Товарищ старшина, разрешите обратиться!
Калинкин, который маячит в дверях каптерки, качает головой: вот это выправка! Откуда что и взялось. Кешина выправка и старшине по душе. Он даже сам невольно становится со фрунт.
– Обращайтесь!
Тут Кеша делает вид, что ему совестно своей просьбы. Он даже косится на дверь – не уйти ли, дескать.
– Ну-ну, в чем дело, Киселев?
– Понимаете, товарищ старшина, письмо матери написал и целую неделю в кармане носил.
– Что, опустить забыли?
Князь делает вид, что ему невозможно хочется провалиться сквозь пол каптерки.
– Нехорошо получается,– корит Тур.– Мать одна, ее нельзя забывать. Она у вас немолодая, наверно?