Про любовь, ментов и врагов
Шрифт:
Дальше звук пропал и камера метнулась к другой пикетчице, а по пути задержалась на самодельном транспаранте «Весь этот беспредел творится под покровительством властей центра!!!»
– Тьфу ты, мать-перемать (что, как нам уже известно, по-армянски звучит как «мать твоего хозяина», то есть адресуется вверх по иерархической лестнице адресата и тем более считается ужасным оскорблением), – бухнул кулаком по столу сдержанный обычно Дядя Вова. И здесь опять было трудно понять, кому же в большей степени адресуется его неслужебный оборот. Возможно, сопернику по шахматам. Во всяком случае тот живо поднялся с дивана, скорчил сочувствующую физиономию, молча пожал руку и ретировался.
– Это все проклятый
И здесь опять произошел срыв звука, а на экране появилась и закричала в микрофон другая активистка:
– Мы знаем, что против команды, которая затеяла это строительство, невозможно ставить законные преграды. Если уж суды не могут встать на защиту интересов своих граждан, то нам остаётся уповать на Бога: Бог им судья. И он уже начал карать: вон, мы слышали, у жены начальника строительства диагностировали мастопатию, а у архитектора – простатит…
– Значит, – серьезно спросила журналистка, – впредь вы отказываетесь от борьбы, ожидая Божьего суда?
– Ничего подобного! – с вызовом выкрикнула пикетчица, и субтитры высветили ее имя-фамилию. – Я лично решила в день открытия Центра в знак протеста подняться на крышу своего дома и броситься оттуда…
– Тьфу ты, мать твою-перемать, – уронил очочки Дядя Вова, – ну что ты скажешь? – Но вопрос повис в воздухе, так как сосед уже безопасно смотрел то же самое в своей квартире, а жена Дяди Вовы семенила между кухней и столовой, накрывая стол к ужину.
– Армен? Это я, Карапетян, – заскрипел он в мобильник, хотя мог бы и не представляться: такого пропитого голоса, как у образцового трезвенника Дяди Вовы, не было больше ни у кого. – Как дела? Угу. Слушай, Шварц, – продолжил он, – тут показывали по телевизору в вечерних новостях этих боевых женщин у Центра культурологических исследований. Смотрел? Ну да, ты занят делом, а я бездельник. Да нет, я не о том. Слушай, мне имя одной показалось знакомым – уж очень длинное: Шагандухт Мелик-Шахназарян или вроде того. Она у нас по делу Лусиняна не проходила? Просто поклонница таланта и меценатка? Ты с ней говорил? Только по телефону? Так допроси чёртову куклу по форме: она вон в знак протеста бросаться с крыши надумала – этого еще нам не хватало! Как вообще – вырисовывается? Со свидетелем сейчас беседуешь? Небось свидетельница? Ха-а-а-ха-ха-а. Нет, спасибо, этих отчаянных старушек я и сам боюсь. Ну да, ну да. Ладно, до связи.
Беседа с любимчиком – надежным, как броня, Шварцем, выправила настроение, и Дядя Вова устремился в направлении вкусных ароматов соседней комнаты.
Пирожки для полковника
15 декабря 2004 г., полдень
Бабульки были – чистый клад. Лучших информаторов Шварц за всю свою карьеру не сыскал бы. Без телекамеры они не кричали, разговаривали тихо, с достоинством. Все трое были смешливы и кокетливы, как девочки-подростки, но гостеприимны и словоохотливы – как заправские бабушки. А главное – будучи жительницами Еревана в Бог его знает каком колене, знали всех, всё про всех и даже больше. Две родились и состарились в обширном двухэтажном красавце-доме, построенном государством для их высокородных дедушек ещё на заре Советской власти, а Шаганэ пришла в этот дом юной снохой высокопоставленного советского чиновника, и это был практически отчий дом и для нее. В разное время они выдали замуж дочерей, женили
– Вот я и говорю, – излагала Шаганэ, пристроив на коленях в светлых брючках свою не в пример хозяйке молчаливую болонку, – Культурологический центр – это чистая фикция. Раз уж они своей бетонной коробкой загородили наш фасад в трех метрах от моего балкона, я их внутреннюю планировку лучше них самих знаю. Что это за культурный центр, если сплошные водопроводные и канализационные трубы по всему первому этажу? Это же типичная баня!
– Не баня, а сауна, – поджала губы Бабулька Номер Два. – А наверху – номера с санузлами. У этого прощелыги Алтуняна такой опыт уже есть.
– Какой-такой Алтунян? – попытался поучаствовать в разговоре Шварц.
– Мы пока с ними судились во всех инстанциях, все подробности узнали, – стала рассказывать Шаганэ. – Заказчик строительства – ООО «Тур Дистрибьютерс». Его владельцы – Левон Алтынов и Григорий Алтунян, родные братья. Старший, Лёва, занимается международным туризмом, а младший, Гриша, работает в прокуратуре. При этом он владеет сетью магазинов стройматериалов и опекает делишки братца. И есть у этой парочки еще целая сеть притонов по окраинам Еревана, закамуфлированных под бани, «ГРААЛЬ», слыхали?
– Ничего себе, информированы бабульки – будь здоров, – подумал Шварц и спросил: – Это всё вы на суде узнали, тыкин Шагандухт?
Уважительное «тыкин» настраивало на позитивное общение и вместе с тем очерчивало официальные рамки беседы.
Бабульки переглянулись и рассмеялись, а Шаганэ объяснила:
– Конечно, вас это, молодой человек, удивляет, но мы ведь уже два года боремся с их вторжением, и за это время получили практическое юридическое образование не хуже высшего государственного. И потом, – она погладила проснувшуюся от смеха болонку, – у нас сочувствующих много. Знаете ведь, как бывает. Стоял в центре Еревана красивый двухэтажный дом из розового туфа, в классическом стиле, с колоннами, пилястрами, с круглыми балконами, ухоженным фруктовым садом и сиренью за чугунной оградой. И он был родным не только для нас, но и для каждого жителя окрестностей и даже просто прохожих. Да вы берите гату, берите, сейчас еще принесу: я много испекла, – отвлеклась она, заметив, что Шварц поглядывает на последний кусочек.
– Спасибо, – обрадовался Шварц, – гата у вас вкусная, как у моей покойной бабушки была…
– Царствие ей небесное, хорошего внука вырастила, – откликнулась Шаганэ и рассмеялась:
– Нет, это не подхалимаж, я просто всегда радуюсь хорошей молодежи.
– Да какая я молодежь? – теперь уже рассмеялся Шварц.
– Для того чтобы чувствовать себя молодым, надо чаще общаться со стариками. Этого вам бабушка не говорила? – подняла пушистые брови Шаганэ.
– Вряд ли, – задумался Шварц, – когда ее не стало, я еще первокурсником был.
– Слава Богу, что она не дожила до этих безобразных времен, – встряла Вторая.
Шварц удивленно посмотрел на нее:
– Нет, я с вами не согласен. Совсем не согласен. Бабуля была бы рада, узнай она, что я родил сыновей, назвал их именами её погибших детей. Что я добровольцем пошел на войну, отстоял нашу землю. Ни разу не струсил, но вернулся живым. И она, конечно, была бы счастлива, что Армения вновь, через сотни лет, стала независимой.
– Да кому она нужна – эта независимость? – удивилась Вторая. Раньше бы написали в Москву – и в два счета решился бы вопрос. А сейчас пишем, пишем, ходим по инстанциям.