Шрифт:
Часть 1
Дилемма
Сентябрь 1982 г.
«Картошка» оказалась «морковкой».
Первокурсники не возражали. Морковку, в отличие от традиционного студенческого корнеплода, можно было сразу по извлечении из земли вытереть рукавом и съесть – а есть хотелось непрерывно. Особенно сильной части курса. Физфак – факультет преимущественно мужской, поэтому самая лучшая морковка до мешков не доходила, исчезая в крепких челюстях студентов. А самая-самая лучшая доставалась хрупким первокурсницам. На всю «морковную» бригаду их было семеро, поэтому особых проблем с поклонниками не было.
Впрочем,
Еще по пути на сельхозработы Оленька провела инвентаризацию сильной половины (то есть восьмидесяти процентов) курса и отбраковала самых бесперспективных. Еще три дня ушло на более тщательную селекцию. В результате претендентов осталось шестеро. С ними Оля и принялась играть, поддразнивая, иногда даже сталкивая лбами (не со зла, потехи ради).
Через неделю зарядили суровые дожди, и бедных студентов решили не отправлять на поле – вернее, уже болото. Первый день курс отсыпался, а потом с энтузиазмом принялся маяться дурью. Прикрепленные к студентам преподаватели заперлись в своем домике и появлялись лишь к ужину, подозрительно помятые.
– Квашин, – строго спрашивали они, – как проходит досуг?
Слово «досуг» они ударяли то на первый слог, то на последний. Алеша Квашин, которого за беззащитность и большие печальные очки сразу же выбрали комсоргом, краснел и добросовестно врал что-то про политинформации.
– А-а-а, – говорили преподаватели, – молодец. Только ты разнообразил бы досуг. Какие-нибудь спортивные соревнования провел, что ли?
– Так ведь дождь, – отвечал Алеша.
– Ну, в шашки-то можно поиграть, – замечали наставники молодежи и косились на эту самую молодежь, которая азартно резалась в «храпа» на морковки.
После чего руководители удалялись с чувством слегка выполненного долга, а студенты переходили от «храпа» к менее невинным занятиям. Во-первых, необходимо было добыть «горючее». Деньги кончились у всех и давно, поэтому добыча не сводилась к банальному походу «на магазин». Ушлый Юра Дубок просто тырил самогон у бригадирши, к которой ходил якобы за молоком. Честный Саня Дараев по прозвищу Царь собирал компанию и полдня батрачил на местных хозяек. Федя Уткин – человек с золотыми руками и вечно хриплым горлом – наладился чего-то чинить механизаторам и тоже трезвый от них не уходил (хотя с собой приносил редко). Самым таинственным способом добычи спиртного владел Максим Ширяевский, более известный как Макс. Он просто уходил куда-то с утра, а к вечеру возвращался с бутылкой, ужасно довольный и философски настроенный.
Девчонки в этих снабженческих операциях, само собой, не участвовали. Они сбивались в стайку на кухне общаги и обсуждали кого-нибудь. Общагу на сентябрь переоборудовали в жилье для студентов, поэтому она являлась идеальным местом для получения и обработки информации. Чаще всего объектом завистливого обсуждения становился Макс. Девчонки сходились на том, что Ширяевский – альфонс и бабник, свою бутылку он зарабатывает, ублажая местных доярок. Однако при появлении Макса все, как одна, расправляли плечики и поворачивались к «альфонсу» наиболее выгодным ракурсом.
Нельзя сказать, что он не замечал знаков внимания. Наоборот, замечал и даже ценил, но подолгу на ком-нибудь не задерживался,
Разумеется, Макс числился в списке наиболее вероятных избранников Оленьки. Он тоже, судя по всему, положил на нее глаз, – во всяком случае, Оля оказалась единственной, на кого балагур и донжуан Ширяевский никакого внимания не обращал. Демонстративно. Нет, была еще Ирка Кузовлева, но на нее никто ничего не обращал, невзирая на жуткий дефицит девушек. Однокурсники предпочитали клеить местных девчонок – пухлых и невероятно вульгарных, – но не Ирку. О ней вспоминали только во время еды: готовила Кузовлева прилично, порывами до шедевров. Ее даже освободили от сельхозработ и поставили вечной дежурной по кухне. Лучший кусок Ирка лично выносила Максу на белоснежной тарелке и еще несколько минут стояла рядом, умильно наблюдая, как предмет ее обожания поедает пищу. Потом предмет насыщался и принимался вытирать пальцы о попы близсидящих девчонок. Кузовлева надувалась и уходила на кухню.
Ирка божественно готовила морковку. Она натирала ее с яблоком, мешала с капустой, тушила и даже мариновала. С тех самых пор Оля пристрастилась к оранжевому корнеплоду.
Вечерами ходили на дискотеки. Поначалу Оленька обрадовалась, увидев на клубе объявление. В первый вечер она (да и все однокурсницы, кроме Ирки) вырядилась и накрасилась, но это оказалось пустой тратой времени и косметики.
Освещение в клубе было изумительно отвратительным. Лампочка под потолком мерцала, словно свеча на ветру, тени превращали красавиц в длинноносых уродин, а некрасавиц – вообще в не пойми что. Музыку крутили древнюю, чуть ли не Утесова. Была одна пластинка Пугачевой, но заезженная до такой степени, что танцы под нее напоминали пляску святого Витта.
– А… А… А… – заедала пластинка.
– Арлекино, Арлекино! – хором допевали студенты.
И наконец, танцульки оказались всего лишь разогревающей стадией перед банальной дракой. «Местные» даже особых поводов не искали. Просто подошли к кому-то из студентов и без предисловий заехали в глаз. Потасовка получилась омерзительной. Оленька ждала чего-то в духе Жана Марэ или, на худой конец, Бельмондо, но свалка в клубе вышла некрасивой, глупой и бессмысленной. К тому же студенты потерпели сокрушительное поражение.
К удивлению Оленьки, после первого побоища однокурсники разъярились пуще прежнего. Они объяснили поражение тем, что с ними не было «армейцев», то есть ребят, уже отслуживших в армии. Вот в следующий раз!..
И действительно, в следующий раз студенты явились на танцульки во главе с «армейцами», под предводительством здоровенного Саньки-матроса. Вооруженные ремнями с огромными латунными пряжками первокурсники взяли частичный реванш, но зрелище получилось еще более неэстетичное.
Оленька «армейцев» и раньше-то побаивалась, а после того вечера вообще держалась подальше. И на дискотеку больше не ходила.
Оля хотела замуж. Тянуть с этим делом она не собиралась по многим причинам.
Во-первых, нужно быстренько хватать самого лучшего, пока другие не опомнились. Кстати, то, что физфак мужской факультет, стало решающим фактором при подаче документов.
Во-вторых, раньше сядешь, раньше выйдешь. Воспитание мужа дело тяжелое и долгое. Чем моложе избранник, тем легче друг к другу приспособиться. Годам к тридцати у Оли уже будет идеальная семья. А такая семья в представлении Оли включала в себя идеального мужа, двоих идеальных детей и большую идеально воспитанную собаку. И чтоб все вокруг от зависти кисли!