Про папу. Антироман

Никитин Евгений Дмитриевич

Жаловаться не на что – было весело. Зимой нам по полдня отключали свет, мы зажигали свечку, садились в кружочек и играли в «балду».

Так продолжалось довольно долго, пока соседи по лестничной клетке не уехали

на Север, оставив нам ключи от своей квартиры с просьбой за ней присмотреть. Сейчас такое трудно себе представить, но тогда люди были проще и доверчивее.

Мы переселились в чужую квартиру и ходили друг к другу в гости. Бабушка с дедушкой ходили в гости к нам, а мы – к ним. Кошка Маша выбрала двойное гражданство. Если ей хотелось провести с нами время, она скреблась в дверь, чтобы бабушка её выпустила. Оказавшись снаружи, кошка Маша пересекала лестничную клетку и скреблась в нашу дверь, чтобы мы с мамой её впустили.

Однажды кошка Маша родила. Она забралась внутрь бабушкиного дивана, где была полость, и произвела на свет семерых котят.

Любовь к нам с мамой не оставила её и тогда. Пожив с котятами у бабушки, кошка Маша в один прекрасный день перетащила всех котят, одного за другим, из бабушкиной квартиры в нашу. Она хватала котёнка зубами за шиворот, скреблась в дверь, пересекала лестничную клетку, скреблась в другую дверь, забиралась под кровать и шла за следующим

ребёнком. Так она эмигрировала со всей семьёй, кроме бабушки с дедушкой, в нашу квартиру.

Когда котята немного подросли, она снова провела эту операцию и переехала обратно к бабушке с дедушкой.

Дедушку всё больше раздражали кошкины манипуляции. Только что было тихо, как вдруг квартира кишела полуслепыми, беспрестанно пищащими котятами. Потом они куда-то исчезали, потом снова появлялись. Стоило представить, как они вырастут, и целая стая взрослых котов будет кочевать из квартиры в квартиру и обратно, ему делалось дурно. Поэтому однажды дедушка просто взял и утопил котят одного за другим в ведре с водой, как было принято тогда и как делал в таких случаях его отец и отец его отца.

Всю неделю кошка Маша искала своих детей. Она обыскивала квартиру бабушки с дедушкой, скреблась в дверь, скреблась в другую дверь, обыскивала нашу квартиру, снова скреблась в дверь, возвращалась в бабушкину квартиру, снова обыскивала её, снова шла к нам и так до бесконечности. Постепенно она забыла, что именно ищет, и могла остановиться посреди комнаты и растерянно мяукнуть сама себе, как бы спрашивая: «А что, собственно, я здесь делаю?».

Конец ознакомительного фрагмента.