Проблема «бессознательного»

Бассин Филипп Вениаминович

Я стремился построить существенно архитектоничес­кую теоретическую модель, организация отношений в которой может обрисоваться только после того, как рас­крывается совокупность структурных связей, освещае­мых каждой из существующих теорий лишь частично. Если авторы рассматривают как эклектику это стремле­ние понять целостность организации человеческого су­щества, я согласен быть эклектиком или, точнее говоря, синтетиком. в моей научной работе. Если же они хотят сказать, что я эклектик, потому что располагаю рядом разнородные точки зрения, не имеющие друг с другом связей, я им предлагаю (они меня извинят за это в связи с уважением, которое они мне оказывают и которое я со «своей стороны испытываю по отношению к их работам) прочитать мою книгу «Сознание». Я не допускаю, что они смогут это сделать, не заметив, что упрек, который они мне адресуют, плохо обоснован. Я не заимствую у феноменологии ее способ описания

явлений, составляю­щих сущность сознания, его структуру и природу; я не заимствую у психоанализа его представление о бессоз­нательном (которое я к тому же критикую, основываясь на работах самого Freud), ибо сознательное существо не может себя воспринимать и еще менее может ощутить себя во всей своей реальности, не прибегая к заключен­ному в нем бессознательному. Это не потому, что я осно­вываюсь на этих теориях, которым авторы не доверяют, по каким-то непонятным причинам (или, вернее, по при­чинам, понимаемым мною достаточно хорошо, чтобы уви­деть в них их собственные философские предубеждения), я должен стать эклектиком, озабоченным только тем, как можно позаимствовать немножко «тут», немножко «там», немножко «справа», немножко «слева», и не беспокоя­щимся, каким образом можно свести все эти данные во внутренне увязанную систему.

Уже сама упорядоченность организации психической жизни и системы отношений, которую последняя пред­ставляет, не могла бы рассматриваться как строгая де­терминация, закономерности которой выражаются с помощью представления о рефлексе. Автономность и свобода сознательного существа гарантируются его пред­намеренной «гештальтизацией» («Gestaltisation intentionnelle»). Я полагаю, что именно это обстоятельство шо­кирует авторов, к искренности которых я в свою очередь позволяю себе обратиться (с позиций именно диалекти­ки, которая, организуя сознание, обусловила восхожде­ние человека от животного к подлинно человеческому уровню). Я просил бы авторов присоединиться к мысли о том, что центральная нервная система — это орган, освобождающий, а не связывающий нас (если иметь в виду и социальную среду). Свобода человека зависит не Только от его социальной среды, которая отражается в его речи и поведении (в этом отражении сущность реф­лекса), но и от его собственной, личной организации, расстройство которой вызывает психическую болезнь. В этом плане я более требователен, чем господа... имея, в виду, что в конечном счете болезнь провоцируется поражением нервных структур, а не только изменением: социальных условий существования (я особенно резко критиковал на «Интернациональных встречах» в Женева в 1964 г. теорию социогенеза психической болезни, защищаемую идеологией, которая является антиподом диа­лектико-материалистической рефлексологии, т.е. культуралистской антропологией экзистенциализма или ан­гло-саксонским бихэвиоризмом). Представление о диссолюции или функциональной деструкции является для; меня в патогенезе психических расстройств основным. И я придерживаюсь этого представления до такой степе­ни, что после того, как я «эклектически» позаимствовал; у феноменологии Husserl и Heidegger или у психоанализа: то, что в них есть ценного, я отверг эти учения за их неспособность дать научное определение феноменов, яв­ляющихся предметом психиатрии. Я являюсь поэтому, возможно, «эклектиком», который заимствует справа и слева, но который направляет одновременно направо и налево критические соображения по поводу оспариваю­щих друг друга психиатрических концепций. Отсюда следует, что я не эклектичен, а критичен в своей пози­ции. Я не «эклектик» в органодинамической психиатри­ческой концепции, которую сформулировал, опирась на естественную организацию динамики отношений, а ско­рее «синтетик», учитывающий интегрированный характер функций центральной нервной системы.

Когда авторы меня упрекают за то, что я не показал «как данные, например, феноменологического анализа картины шизофрении можно было бы логически соотне­сти с результатами изучения распадающихся условнореф­лекторных динамических стереотипов», «каким образом отрицающий всякое рациональное постижение экзистен­циалистский подход можно сочетать с признанием цере­бральной обусловленности психического расстройства», когда эти выдающиеся ученые признают, что они не видят в этом выражение «интеллектуальной небрежности» и когда они верят, что я не могу не понимать, что средство, позволяющее прийти к такому синтезу, создает для меня «одну из наиболее грозных перспектив, которые вообще могут раскрыться перед научным исследовани­ем» [121] , я в свою очередь обязан их спросить, не думают ли они, что именно понятия эволюции и диссолюции нерв­ных функций или, выражаясь более обобщенно, идея интеграции (Jackson и своеобразие позитивного и нега­тивного в нейропсихической патологии), или различие между первичными и вторичными признаками по Bleuler — что именно эти фундаментальные категории являются тем, что позволяет построить научную модель, научную теорию, не подлежащую подобной критике?

121

Явное

недоразумение. Нами было указано, что создается эта «грозная перспектива» не средством, позволяющим прийти к такому синтезу, а, напротив, «отсутствием указаний на способ, ведущий к подобному синтезу» (см. нашу упомянутую выше ра­боту стр. 80. — Ф.Б.).

Не желая быть эклектиком, т.е. тем, кто оппортунис­тически соглашается то с одной, то с другой школой или идеологией, я должен, однако, сказать, что отмеченное мною выше совпадение наших мнений по фундаменталь­ным вопросам побуждает меня не задерживаться на раз­ногласиях частного порядка. Я критиковал и продолжаю критиковать павловскую теорию обусловливания в ее применении к психопатологии, но благодаря этому я ста­новлюсь только более свободным, утверждая, что значение организации мозга, от которого зависит более или менее непосредственно организация сознания, мне представля­ется главным. Ибо еще раз, и это будет моим последним словом, психическая болезнь зависит не от внешнего мира, который благодаря нервной системе воспринимается индивидом, а от патологических особенностей внутренней орга­низации этого индивида. Это справедливо в той мере, в какой эти особенности представляют уязвимую иерар­хию структур, образующих поле сознания (непосредст­венно переживаемый опыт) и поле операциональное («champ op'erationnel»), в котором личность, опираясь на свою историю и свою систему оценбк, создает собствен­ный мир. Таковы в действительности логические связи в научной концепции, которая пыталась (возможно, без того, чтобы это было на деле достигнуто!) устранить про­тиворечия, заключенные в самом ее объекте: в дезорга­низации психического, которая не может быть понята без общей гипотезы об организации психики, т.е. о способе включения мира, внешнего для субъекта, в мир внутренний. Сознание — это не простое отражение, не смутный эпифеномен, не сцепление рефлексов, это непо­средственно сама организация как таковая.

Реплика профессора Brisset.

Я не хочу увековечивать спор с проф. Бассиным. Я полагаю, что каждый из нас должен остерегаться ду­мать, что только он располагает научным методом. Деви­зом Маркса было: «De omnibus dubitandum». Этот девиз предостерегает против догматизма, за которым скрыва­ется призрак всемогущества науки, это неизбежное пе­ревоплощение нарциссизма знания.

Литература

1. Абашев-Констатиновский A. Л. Вопр. психол., 1958, 4.

2. Анохин П. К. В сб.: Проблемы высшей нервной деятельно­сти. М., 1949.

3. Анохин П. К. Взаимодействие специфических и неспецифических возбуждений в интегративной деятельности головного мозга. В кн.: Тезисы докладов на сессии Института нормаль­ной и патологической физиологии АМН СССР. М., 1962.

4. Анохин П. К. БМЭ. М., 1964, т. 35, стр. 339-357.

5. Бассин Ф. В. Вопросы психологии, 1958, 5, 133—145; 6, 140—153.

6. Бассин Ф. В. Идеологическая борьба с современным фрей­дизмом. В кн.: I Congressus psychatr. bohemo-slovenicus cum part, intern., 1959. Praha, 1961, pp. 171—176.

7. Бассин Ф. В. Вопросы психологии, 1960, 3, 149—157.

8. Бассин Ф. В. Журн. невропатол. и психиатр., 1960, 3, 348— 354; 10, 1378-1384.

9. (Бассин Ф. В.) F. V. Bassin. le conflit affectif et le syndro­me clinique a la Lumiere de la theorie du nervisme. В кн.: The III World Congr. of Psychiatry Montreal, Canada, 4—10/VI—61. Vol. 1, pp. 313—317. Montreal—Toronto, 1961.

10. (Бассин Ф. В.) Bassin F. V. Magyar Pszichologiai Szemle, Kotet, I szam., 3—25, 1961.

11. (Бассин Ф. В.) Bassine Ph. W. Rev. med. psychosom., 1962, 4, 2, 203—216.

12. (Бассин Ф. В.). Ph. Bassin. Verschiedene Deutungsmoglichkeiten der Rolle nervoser Factoren in der Pathogenese klinischer Syndrome. Psychiatrie. Neurol, u. med. Psychol., 1964, 9, S. 343-344.

13. (Бассин Ф. В.). Ph. W. Bassine. L’inconscient du point de vue pavlovien et selon la cybernetique. В кн.: Memoires du Congres International d’hypnose et de Medicine. Psychosomatique. Paris, 1965, pp. 29—33. Springer—Verlag. Berlin—Heidelb.—N. Y., 1967.

14. Бассин Ф. В., Бернштейн H. А., Латаш Л. П. В сб.: Физиология в клинической практике. М., 1966.

15. Бассин Ф. В., Рожнов В. Е. Журн. невропатол. и психи­атр., 1966, 66, 2, 310-315.

16. Бассин Ф. В. Доклад на Берлинском симпозиуме по проб­леме сознания и бессознательного, 1967.

17. Бернштейн Н. А. Арх. биол. наук, 1935, 38, 1, 1—34.

18. Бессознательное. Под ред. Н. О. Лосского и Э. Л. Радлова. СПб., 1914.

19. Бехтере в В. М. Общие основы рефлексологии человека. М.-Л., 1923.

20. Бжалава И. Т. Труды Тбилисского медицинского институ­та. Тбилиси, 1948, т. 5.

21. Бжалава И. Т. Психология установки и кибернетика. М., 1966.

22. Блинков С. М., Глезер И. И. Мозг человека в цифрах и таблицах. Л., 1964.

23. Быков К. М. Ученик физиологии. М., 1955.

24. Вольперт И. Е. Сновидения в обычном сне и гипнозе. Л, 1966.

25. Встреча с участниками XVIII Международного психологиче­ского конгресса. Вопросы психологии, 1966, 12, 124—131.

26. Выготский Л. С. Мышление и речь. М., 1934.

27. Выготский Л. С. Избранные психологические исследова­ния. М., 1956.